ООП арендовала для доктора Махмуда эль-Хамшари просторную многокомнатную квартиру на втором этаже в доме № 175 по улице д’Алезия. Доктор быстро освоился на новом месте и даже навел европейский лоск. Он блистал на дипломатических и светских приемах. В отличие от Ваэля Звайтера, державшегося в тени, пресс-секретарь ООП любил находиться в центре всеобщего внимания.

Неплохо складывалась и его личная жизнь. Через год у Махмуда эль-Хамшари и его французской жены Мари-Клод, с которой он познакомился в Париже в 1970 году, родилась дочь Амина. Мари-Клод даже подумать не могла, что ее муж ведет двойную жизнь. Для нее и всех окружающих доктор Махмуд эль-Хамшари был интеллектуалом, ученым-историком, пресс-атташе ООП и активным пропагандистом «палестинского дела», не имевшим никакого отношения к вооруженной борьбе. Трудно было поверить, что этот начинающий лысеть полноватый молодой мужчина, немного нескладный и рассеянный, принимал активное участие в деятельности европейской сети «Черного сентября».

В Алжире он прекрасно выучил французский язык, но говорил медленно, аккуратно подбирая слова, словно взвешивая каждую сказанную им фразу. Он продолжал думать по-арабски, и ему нужны были паузы, чтобы подобрать грамотный перевод. Но на собеседников его растянутая речь оказывала магическое воздействие. Доктор эль-Хамшари был обаятельным человеком, очень эрудированным, способным поддержать разговор с любым человеком, на любую тему. Он очень тонко чувствовал собеседника и умел произвести приятное впечатление. Широкие знакомства с французскими политиками и журналистами позволяли ему активно влиять на общественное мнение, создавая неофициальное «палестинское лобби». Он неоднократно организовывал поездки французских общественных и политических деятелей в лагеря палестинских беженцев в странах Ближнего Востока, аккуратно избегая показывать, как живет руководство ООП [74]. После мюнхенского теракта и ликвидации Ваэля Звайтера, с которым эль-Хамшари, по всей видимости, был знаком еще со времен своего пребывания в Кувейте, доктор в одном из интервью сказал, что не боится за свою жизнь, но и «не станет искушать судьбу». Несмотря на эти слова, он продолжал вести обычный для него размеренный образ жизни, не задумываясь о мерах предосторожности. У него не было охраны, не было привычки осматриваться по сторонам и избегать темных проулков. В то время как все европейские представители ООП серьезно опасались за свою жизнь после убийства Ваэля Звайтера, доктор эль-Хамшари был уверен, что находился под прикрытием дипломатической неприкосновенности и ему ничего не могло угрожать. Он не скрывал свои взгляды, открыто их высказывал и готов был встречаться с каждым, кто хотел обсудить палестинскую проблему. Этим и решил воспользоваться Майк Харари.

Эль-Хамшари недолго раздумывал, когда ему пришло приглашение от итальянского журналиста встретиться за чашечкой кофе. Вскоре они уже мило беседовали в небольшом уютном кафе. Журналист задавал очень удобные вопросы, проявляя живой интерес и сочувствие к делу палестинской борьбы. Покончив с «формальной частью» интервью, итальянец плавно перевел разговор на общие темы. Доктор увлеченно рассказывал интересному собеседнику о своей жизни и семье, делился впечатлениями о Париже и Алжире. Они много шутили и смеялись, расставшись почти друзьями спустя пару часов. Перед тем как выйти из кафе, Махмуд эль-Хамшари передал журналисту свою визитку на случай, если у нового знакомого возникнут дополнительные вопросы.

Доктор эль-Хамшари, конечно, не знал, что обаятельным итальянским журналистом был один из людей Майка Харари, который встретился с ним только для того, чтобы удостовериться в личности «объекта», выяснить его домашний адрес и собрать первую оперативную информацию. Так доктор Махмуд эль-Хамшари в непринужденной обстановке за чашечкой кофе передал «Моссаду» все необходимые сведения для подготовки собственного устранения.

Следить за ним было не особенно трудно. Были, конечно, некоторые затруднения, связанные с сезонными условиями. На холоде, в снежной слякоти невозможно долго стоять на улице, не привлекая внимания окружающих, а одни и те же машины, припаркованные у дома «объекта», еще больше бросались в глаза. Доктор был человеком публичным, но именно это обстоятельство создавало дополнительную сложность. Двухнедельная слежка не дала почти никаких результатов. Харари и офицерам его штаба никак не удавалось выстроить надежную схему покушения. У эль-Хамшари не было постоянного распорядка дня. Работал он у себя на квартире, где располагался его личный офис. Его выезды предугадать было крайне сложно. Домой он возвращался засветло, когда улицы Парижа полны прохожих. Единственным местом, где можно было совершить покушение, была его квартира. Но тут возникала другая проблема — семья. Одним из обязательных условий проведения операции была безопасность случайных гражданских лиц, в том числе членов семьи. Во время ликвидации ни в коем случае не должны были пострадать жена и годовалая дочь эль-Хамшари.

Майк Харари прекрасно понимал, что в силу целого ряда объективных причин, время, отведенное на ликвидацию весьма ограничено. В свете последних событий Махмуд эль-Хамшари мог испугаться и почувствовать, что им заинтересовался израильский «Моссад», и тогда миссия наверняка была бы провалена. Харари вынужден был запросить подкрепление, благо директор «Моссада» находился рядом с ним на конспиративной квартире, лично контролируя все этапы операции.

Цви Замир дал распоряжение усилить «Кейсарию» сотрудниками управления «Кешет» [75]. Кроме основной своей специализации, электронного шпионажа и нелегального прослушивания, сотрудники этого подразделения занимались тайным проникновением в квартиры, номера отелей и охраняемые объекты. Они могли взломать любую электронную систему, свободно вскрыть самый сложный сейф. Подразделение «Кешет» было очень немногочисленным. Во главе его стоял легендарный израильский разведчик, мастер перевоплощения и боевых искусств Цви Мальхин, который 12 лет назад лично захватил нацистского преступника Адольфа Эйхмана на улице Гарибальди в Буэнос-Айресе и тайно доставил его на суд в Израиль.

Утром 7 декабря «итальянский журналист» договорился с доктором Махмудом о новом интервью. Они встретились в небольшом бистро в другом конце Парижа, напротив штаб-квартиры Лиги арабских государств. Пока «журналист» беседовал с эль-Хамшари, группа наружного наблюдения и сотрудники «Кешет» ждали, когда его жена с дочерью покинут квартиру. После того как Мари-Клод с дочерью вышла на улицу, за ней было установлено плотное наблюдение. Лишь только женщина с ребенком удалились на «безопасное» расстояние, сотрудники «Кешет» аккуратно вскрыли входную дверь.

Это было уже второе проникновение в квартиру Махмуда эль-Хамшари. За несколько дней до этого они таким же образом вошли внутрь, сфотографировав все комнаты под разными углами. Внимательно изучив фотоматериалы, Майк Харари решил, что оптимальным средством для ликвидации будет небольшое взрывное устройство направленного действия. Из снимков квартиры сделали вывод, что доктор Махмуд эль-Хамшари работал в самой дальней комнате за письменным столом, рядом с которым стояла легкая телефонная тумбочка.