Бердетт побледнел как бумага, его жена, будучи не в силах справиться с собой, громко разрыдалась.

— Что ты говоришь! — воскликнула Эдлин.

Бердетт и все остальные повернулись к ней. Жена Бердетта от изумления перестала плакать. Леди вмешивалась в распоряжения господина?!

— Ты сошел с ума?! — Эдлин схватилась за стремя. — Ты не можешь их выгнать!

— Могу! — Хью не глядя попытался отъехать назад. — Более того, это мой долг!

Эдлин повисла, вцепившись в стремя.

— Но они умрут с голоду!

— Они служили человеку, который предал нашего короля и принца!

— Они только исполняли свои обязанности. Держали замок в чистоте, ухаживали за садом — в чем тут измена? Неужели за это ты обречешь их на смерть?

Хью огляделся — вокруг собралась внушительная толпа из его людей и самых смелых здешних обитателей. Как смеет Эдлин спорить с ним у всех на глазах? Ему захотелось ударить ее по руке, чтобы она выпустила стремя, но он не опустился до этого. Он должен вести себя с достоинством, как подобает королевскому представителю, явившемуся вершить праведный суд.

— Я вовсе не желаю им смерти, — постарался он урезонить жену, — иначе они уже болтались бы на дереве. Я всего лишь хочу…

— Выбросить их вон с пустыми руками! — непочтительно перебила Эдлин. — Тогда им останется либо умереть, либо начать воровать. — Она понизила голос. — Смотри, они уже немолоды и не смогут приспособиться к новой жизни, а значит, обречены на гибель.

— Меня это не касается! — Он снова тронул коня, чтобы отъехать назад.

Но Эдлин не отставала, чуть не волочась за конем.

— Посмотри, Хью, как здесь все ухожено благодаря Бердетту с женой, а вовсе не изменнику Эдмунду Пембриджу. Он ведь только назначил Бердетта управляющим и, как видно, не прогадал. Они не просто слуги, они любят замок Роксфорд и гордятся им. Дай им шанс доказать свою преданность тебе!

— Это невозможно! — Хью наконец дернул поводья покрепче и повернул лошадь в другую сторону.

Стремя вырвалось из руки Эдлин, она сжала и потерла пальцы — видимо, Хью причинил ей боль. Тем не менее она упрямо продолжила преследование. Ее лицо горело негодованием.

— Нет, — крикнула она, — для хозяина Роксфорда нет ничего невозможного!

— Принц ожидает, что я покараю изменников! — тоже сердито бросил он в ответ.

— О да, ты упиваешься своей безграничной властью над этими беднягами. — Эдлин посмотрела на мужа брезгливо, как на какое-то огромное насекомое. — Еще бы, знаменитый рыцарь приехал вершить правосудие! Уж он точно знает, что такое справедливость! Долгие годы, сражаясь с оружием в руках, ты не думал ни о чем, кроме победы. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что множество таких же рыцарей, как ты, тоже не думавших ни о чем, кроме победы, лишились в битве ноги или глаз и превратились в жалких попрошаек? Что кладбища усеяны могилами людей, верой и правдой служивших своим господам, которые затем выгнали их на улицу умирать? Это, по-твоему, справедливость?

— Чего же ты хочешь от меня? Так устроен мир, и я не могу его переделать! — воскликнул Хью, забыв, что на них устремлены десятки глаз, забыв обо всем на свете, кроме Эдлин и ее простых истин. — Хозяйская воля — закон! Пока я хозяин, в моей воле остановить прилив и заставить солнце вставать на западе!

— А я требую только справедливости! Раз уж ты тут хозяин!

— Что такое справедливость, решает принц! — сухо сказал Хью.

— О, принц… — произнесла она таким тоном, каким священники произносят имя нечистого. — Кому, как не мне, знать, что такое его справедливость! Ты не мог так скоро забыть, что меня выкинули из собственного дома и я оказалась в грязи, пылая ненавистью к тем, кто это сделал. Мои дети скитались со мной по диким лесам, и я сходила с ума от страха за них. Когда мы решили просить убежища в аббатстве, я боялась, что нам откажут и мне придется воровать или стать шлюхой, чтобы кормить детей и не сдохнуть с голоду самой. Как иначе нам было жить? Мне пришлось выпрашивать объедки на улицах и спать на земле. Я хорошо узнала, что такое справедливость принца, и эта справедливость не по мне!

Хью совершенно растерялся. Он понимал только, что ужасно ошибся. Эдлин так разошлась потому, что видела в Бердетте с женой свое прошлое. Если бы она их просто по-женски пожалела, как пожалела похитивших ее разбойников, Хью обязательно настоял бы на своем. И она, конечно, быстро успокоилась бы. Но пренебречь такими чувствами он не мог.

Однако принц ожидает от своего командующего безукоризненного выполнения долга. Как быть? Он взглянул на окаменевшее, сердитое лицо Эдлин.

В конце концов, принц далеко, а она здесь, рядом, и может, если захочет, превратить жизнь мужа в настоящий ад.

Хью спешился — медленно, чтобы Эдлин прочувствовала, какую она позволила себе дерзость, потом так же неспешно, размеренным шагом подошел к ней.

Она и не подумала отступить, только подняла на него свой колдовской взгляд.

Он взял ее руку. Один из ногтей сломан, пальцы поцарапаны. Другая женщина тут же заплакала бы, и муж, почувствовав свою вину, выполнил бы ее просьбу. Эдлин же вместо этого чуть не свела его с ума своим упрямством, пытаясь пробудить в нем сочувствие к этим людям, доказывая, что они ни в чем не виноваты. Конечно, попытка не удалась, на Бердетта с женой Хью наплевать, но он беспокоится о своем собственном удобстве и… об Эдлин.

Странно, его рыцари и оруженосцы чуть не молились на него, но он очень мало это ценил, а вот мнение Эдлин его волновало постоянно. Ему хотелось, чтобы она обожала его, как другие, но единственная по-настоящему сильная сторона Хью — его непревзойденное ратное мастерство — оставляла ее равнодушной. Жаль!

— Будь по-вашему, миледи, — сказал он, не повышая голоса. — Пусть Бердетт и его жена помогают вам управлять моим поместьем.

Ее сердитое, упрямое лицо осветилось улыбкой, и она бросилась мужу на шею.

Но он остановил ее, взяв за плечи, и продолжил:

— Однако, миледи, если они обманут мое доверие, отвечать придется вам.

Несмотря на его суровость, она продолжала счастливо улыбаться.

— Я отнюдь не дура, Хью, мне хорошо известно, как вести учет доходов и расходов. Я сразу обнаружу обман. Тогда ты их прогонишь, — сказала она твердо. — Если они вознамерятся нас обмануть, им удастся сделать это только один раз.

Он понял, что так и будет, и у него немного отлегло от сердца. Осталась только одна забота: утаить свой поступок от принца…

— Люди! — объявил Хью, повысив голос. — Уступая просьбе миледи о снисхождении к управляющему Бердетту и его жене, я разрешаю им остаться и доказать мне свою преданность.

Жена Бердетта упала в объятия мужа. Он попытался что-то сказать, но его слова заглушили радостные крики слуг.