Отмывшись насколько возможно, Джон вышел из ванной, принял болеутоляющее и перебинтовал ногу. Из дорожной сумки он извлек свою вчерашнюю одежду. Футболка была вся в пятнах, а на порванных джинсах засохла его кровь. Поморщившись, он оделся — ничего другого у него не было.

Затем он позвонил с гостиничного телефона Саре, но у нее было занято. Тогда он связался с администратором, проверяя, нет ли для него сообщений. Ничего не было. И наконец он сделал еще один, на этот раз анонимный, звонок — в полицию и намекнул о печальной участи Гарри д'Анджело. Он не мог допустить, чтобы труп и дальше оставался в квартире.

Проделав все это, Джон с чувством исполненного долга еще раз перелистал досье, собранное Гарри.

Элизабет Шелдон, Уолтер Хоган, грек. Все трое связаны с похищением Кэти — в этом он не сомневался. Загвоздка в том, что у него нет доказательств причастности Элизабет Шелдон к смерти Хогана, Фрэнка, грека и Гарри д'Анджело. Джону подумалось, что он не удивится, если, приехав к Элизабет Шелдон, обнаружит ее труп в холле ее же собственного дома. В общем-то, к этому все и шло.

Но это досье ни в коем случае нельзя оставлять на виду. Он вложил в папку и свои записи и решил на время оставить ее у администратора. Случись что с ним, пусть все передадут Саре.

Дорога до Ричмонда заняла почти целый час. Таксист, время от времени бросавший на него подозрительные взгляды, явно обрадовался, когда наконец Джон, терпеливо дождавшись заполненной квитанции, вручил ему несколько смятых купюр. Вообще-то, пассажир выглядел настоящим бродягой. Швейцар в «Четырех сезонах» глазам своим не поверил, когда этот оборванец поймал такси. Джон еле сдержался и не сказал, что надо было тому пообщаться со своим сменщиком, который работал днем, тогда бы не таращился.

Выйдя из такси, Джон подождал, пока машина уедет в ночь, и повернулся к дому.

Его взгляду предстал дорогой особняк в лучших традициях георгианского стиля, расположенный в глубине старого сада. Воплощенная мечта тех, кто за всю жизнь не сможет себе позволить ничего подобного. В окне на втором этаже горел свет. Едва Джон ступил на дорожку, как его ослепила световая сигнализация. Он поморгал, подождал, пока глаза привыкнут, и поднялся по каменным ступеням к входной двери.

Здесь он пригладил волосы и нажал на кнопку звонка.

Через минуту в холле зажегся свет. Послышалось позвякивание дверной цепочки, стук засова, и наконец дверь открылась. Миниатюрная женщина, одетая во все черное, выглянула наружу.

— Вам кого? — спросила она.

— Извините, что так поздно. Я ищу миссис Элизабет Шелдон.

— Тогда вы нашли ее.

Джон улыбнулся. Конечно, если сделать скидку на современную одежду и дополнительные десять фунтов веса, она словно сошла с фотографии, которую прислала Сара. Да, сейчас она старше, волосы чуть светлее, но, в сущности, она мало изменилась.

Женщина вопросительно смотрела на него. Небольшой, хорошо очерченный рот, от сине-зеленых глаз разбегаются лучики морщинок. Настороженный умный взгляд.

— А вы, собственно, кто?

— Джон Квигли, частный детектив.

— Вот как? — Казалось, это ее совсем не смутило.

— Не возражаете, если мы пройдем в дом?

— Только сначала скажите зачем.

— Я хотел бы поговорить с вами о Кэти Джонс. Скорее всего, вы знаете ее под именем Кэти Тодд.

— Тодд? Как же, знаю, это дочка Фрэнка. — Она впустила его в дом и провела в строго обставленную гостиную. — Вы нашли ее?

— Да. — Джон сел на жесткий стул, стоявший рядом с пустой птичьей клеткой.

— Слава богу! Отличная новость для старины Фрэнка! — Она села на такой же стул напротив, так близко, что их колени почти соприкасались.

— Фрэнка убили. — При этих словах она просто онемела. — Зарезали.

— Не верю.

— Увы, это правда. Он умер у меня на глазах. — Джон опустил взгляд на свои руки, а когда снова поднял его, Элизабет Шелдон уже сидела с мокрым от слез лицом.

Джон в смущении поерзал на стуле. Он, конечно, не мог предугадать, как она отреагирует на его слова, но и такого тоже не ожидал. К тому же от вида плачущей женщины ему делалось не по себе. Он смущенно погладил ее по плечу.

— Бедный Фрэнк, — наконец выговорила она.

— Да… успокойтесь, что ж теперь. Я сочувствую вашему горю.

— Вы знали его? — Подняв голову, она шмыгнула носом. — Такой хороший был человек.

— Близко мы не были знакомы, — не стал кривить душой Джон. — Так, встречались несколько раз.

— Ох, беда-то какая! Какой удар! Пожалуйста, скажите хотя бы, что он не сильно страдал!

— Все случилось очень быстро, — ответил Джон, вспоминая, как Фрэнк от боли скрипел окровавленными зубами. — А вы были хорошо знакомы с ним?

— Да… то есть с ним и с Сэди… это его жена… мы были знакомы много лет. Сэди, она была мне как сестра. — И она опять заплакала.

Джон снова погладил ее по плечу.

В конце концов она взяла себя в руки.

— Простите, для меня это такое потрясение!

Джон прокашлялся и выпрямил спину.

— Видите ли, миссис Шелдон…

— Пожалуйста, называйте меня Лиззи. Меня все так зовут, только зеленщик обращается «миссис Шелдон».

Джон сухо улыбнулся:

— Боюсь, мне придется задать вам несколько непростых вопросов.

Она склонила голову набок:

— Непростых? Я не понимаю, о чем вы.

— О Кэти — точнее, о ее удочерении.

— Об удочерении?

Джону очень хотелось посмотреть, как она отреагирует на этот вопрос, но Лиззи просто сидела и спокойно глядела на него. Если она и была в чем-то виновата, то играла, без сомнения, великолепно — при условии, конечно, что он не ошибся.

— Фрэнк ведь сегодня приходил к вам?

— Фрэнк?

— Да.

Она помедлила с ответом чуть дольше необходимого, и этого было достаточно, чтобы Джон раскусил ее.

— Нет, мы не виделись уже несколько недель.

Джон откинулся на спинку стула:

— Ну, значит, мне неправильно сказали.

На этот раз последовало более продолжительное молчание, и наконец она медленно пододвинулась к краю сиденья.

— Вам сказали… — Она улыбнулась. — И кто же вам сказал, что он был здесь?

— Какая разница? Ясно, что это ошибка.

Ее улыбка стала шире, у глаз появилось больше морщинок, но сами глаза оставались холодными и расчетливыми.

— Так, Кэти… Что вы хотели спросить о ее удочерении?

— Я, конечно, понимаю, что все это как-то странно, но я разговаривал с Фрэнком, и он сказал, что это удочерение проходило не совсем законным путем.