— И тогда ты решил вернуться в свое время?

— Ну да, а что тут такого? И сам развеялся, и к дяде своему заскочил.

— Это случайно не к тому, который адвокатом капусту рубит? — поинтересовался Илюха.

— Именно к нему. Дядя Соломон — председатель гильдии адвокатов в Одессе и по совместительству крупный специалист по провокациям.

— Ага, дядя Соломон, племянничек Изя, а ты не имеешь никакого отношения к евреям, — не удержался Солнцевский.

— Слушай, меня твои антисемитские настроения уже достали! — взвился черт.

— А ты признайся, что ты еврей, и я от тебя отстану.

— Поразительная логика, — развел руками Изя, — нет, не признаюсь!

— Ну тогда терпи.

— А я что делаю?

На национальной теме друзья могли застрять надолго, и Соловейка решительно прекратила их перебранку:

— Так это твой дядя предложил план дискриминации всех подозреваемых? — твердым голосом спросила она Изю. — Ведь в тот момент мы еще не знали, что все послы были заодно.

— Ну да. А чего их сортировать-то? Тем более что мы попали практически в точку.

— Ага, и твоего будущего тестя под шумок умыли, — хмыкнул Солнцевский.

— Во-первых, с него не убудет. Во-вторых, что ни делается, все к лучшему. После того как Соловейка у него порезвилась, он пересмотрел свои планы на меня, и вместо того, чтобы кастрировать, решил отдать за меня свою дочку, — парировал средний богатырь.

— Кстати, вы мне так и не сказали, что значит кастрировать? — влезла непосредственная Соловейка.

— Тебе что, не интересен мой рассказ? — нахмурился Изя, инстинктивно сдвигая ноги.

— Очень интересен.

— Тогда не мешай и не отвлекайся! Так на чем это я остановился?

— Как для блага концессии рог сам себе сломал, — подсказал Солнцевский.

— Именно! — обрадовался черт. — Причем заметьте, только что восстановленный рог!

— Если бы ты не забился в любовном экстазе, то этот план мог бы придумать самостоятельно, — резонно заметил бывший браток.

— Ты помолчишь хоть пять минут?! — взвился Изя.

— Когда я молчал, ты также был недоволен. А если выпить хочешь, так и скажи.

От выпивки черт никогда не отказывался, и его рассказ был временно прерван.

— Одним словом, именно благодаря совету моего дяди мы и получили этот план, блестяще воплощенный в жизнь всеми нами. Враг, кем бы он ни был, опозорен, и до возвращения нашей дружине честного имени и всех полномочий оставались считаные часы.

— Ты забыл сказать, что и до возвращения залога.

— И денег конечно же тоже, — был вынужден согласиться с замечанием друга черт, — а когда прилетела стрела с приглашением на разборку, мне стало очень уж неуютно. Все мое существо просто вопило, что это ловушка, а внутреннему голосу я привык доверять. И тогда я решил подстраховаться.

— А почему ты не обратился к Илье Муромцу или Добрыне с Алешей? — удивилась Соловейка. — Они наверняка согласились бы помочь.

— Согласиться-то они, конечно, согласились бы, но уж больно дело щекотливое. Это ведь не степняков гонять, тут замешана большая политика. Это мы отстранены от службы, а ребята находятся, так сказать, при исполнении. Конечно, они бы привели свои сотни и наваляли этим супчиком по первое число, а дальше что?

— Дальше война. Слишком хороший повод, чтобы сообща расправиться с Киевом, — ответил на вопрос друга Илюха.

— Вот именно! Думаю, что иноземцы все просчитали и были уверены, что мы не обратимся за помощью к былинной троице. И поэтому я вспомнил, что Толян в свое время давал мне свой телефон, и решил обратиться именно к нему. Уж он-то вообще сторона нейтральная.

— Ага, нейтральнее некуда, — хмыкнул Илюха, вспоминая своего друга, с которым когда-то жили в одном дворе.

— А дальнейшее уже было делом техники, — не отвлекаясь на колкости коллеги, закончил Изя. — Метнулся в будущее, связался с ним, от твоего имени попросил помощи, встретил в условленном месте и перенес сюда. Чтобы второй джип с собой прихватить, даже пришлось машины тросом сцепить. Ребята, конечно, вначале поупирались, но потом Толян надавил на них своим авторитетом, и они согласились.

— А тебе не было страшно? — спросила Любава.

— В тот момент я боялся только опоздать и того, что во главе всего этого заговора стоит папаша моей ненаглядной, несравненной и луноликой. Вот, собственно, и все.

— Изя, какой ты стал правильный, — хмыкнул довольный старший богатырь.

— Не говори, сам себе противен! Кстати, если вы забыли, то я таки вам напомню, что спас вам жизнь, а нашему Моте свободу и честь.

Змей Горыныч, услышав свое имя, тут же, не откладывая дело в долгий ящик, бурно выразил свою благодарность с помощью трех языков и радостного стрекотания. Перспектива провести лучшие свои годы за решеткой ему ни капельки не улыбалась, так что он был совершенно искренен в проявлении своих трехголовых эмоций. Илюха с Любавой дождались, пока Мотя выплеснет эмоции до конца, а Изя после этого сотрет их со своего лица, и обратились к другу.

— Что я могу сказать? Спасибо, братан, я твой должник, — пробасил бывший браток и обнял друга.

— Спасибо, Изюшка, ты самый замечательный черт на свете, — добавила Соловейка и обняла его, предварительно чмокнув в щеку.

— Что правда, то правда, — согласился несколько смущенный Изя, — я такой один.

— Ребята, у меня родился нежный и лирический тост! — объявил захмелевший Илюха. — За самого классного черта на свете, за Изю!

Богатыри хотели было чокнуться, но их остановила Соловейка.

— Чего уж там? Плесните и мне!

— Ты же за рулем! — удивился Илюха.

— Ничего, хвоей зажую, — отмахнулась Любава, протягивая стакан, — и потом, я же не железная. Мне тоже надо стресс снимать.

— Ну ежели для снятия стресса, тогда пожалуйста, — отозвался старший богатырь и наполнил протянутую посуду до половины.

— Ура! — грянули друзья.

— Граам! — поддакнул совершенно счастливый Мотя.

* * *

Травка зеленела, птички щебетали, самогона было еще, полно, так что возвращаться в город никому не хотелось.

— Слышь, Любава, а что, у нас закусить совсем нечем? — обреченно поинтересовался Изя, глядя, как последний кусок вяленого мяса исчез в пасти одной из голов Моти.

— Ой, простите, ребята, я как-то сразу и не сообразила, — спохватилась Соловейка и тут же принялась колдовать в багажном отделении «нью-паджеро».

В результате этих действий оттуда была извлечена скатерка, в момент разложенная на траве, и корзина с припасами. Глаза друзей при виде этого процесса засияли радостным огнем, но по мере того, как боевая подруга выкладывала еду, этот самый свет неумолимо гас. На импровизированном столе оказалось все то, что они не доели вчера.