– Поверь, тебе всего лучше не знать.

– Да, я уже достаточно стар и мудр, чтобы поверить: когда тебе говорят, что лучше не знать – то лучше и не знать. Даже не знаю, что еще спросить. Если я тебя отпущу, чем намерена заниматься?

– Тем же, чем и всегда. Направлять из темноты.

– За покушением на Аленку не ты стоишь?

– Нет, конечно нет. Когда я стою за покушением, оно удается. Князь Владимир соврать не даст.

– Не знаешь, кто?

– Ни слухом ни духом. Вообще, на Сигизмунда похоже, ему выгодней всего. Но точно я не знаю.

Какое-то время Святогор колебался, но потом решился:

– Сделай так, чтобы Ратибор меня нашел. Есть к нему дело, государственной важности.

– Понадобились сапоги-скороходы или шапка-невидимка?

– И то и другое. И знаешь, что – поверь, тебе лучше не знать зачем.

– Я тоже достаточно мудра, чтобы поверить, – улыбнулась Марья, – хорошо, я пришлю его к тебе. Теперь отпустишь меня?

– Знаешь, – богатырь медлил, – медведь меня дери, если мне нравится, как ты действуешь. Да я даже твою логику не всегда могу понять, не то что принять. Но вот в то, что ты сама уверена, что делаешь как лучше, – я верю. С моей точки зрения, все это безумие какое-то, но я готов понаблюдать некоторое время, чтобы увидеть, куда все зайдет. И если мне не понравится, куда все идет, я тебя найду снова. Найду, не сомневайся, хоть в лаптях ходи. И тогда у нас разговор может сложиться куда менее приятный. Помни, Марья, я за тобой слежу.

– Так и я за тобой тоже. Как же иначе?

Троица пограничников поднималась на высоту с самого утра; молодым было проще, но старший наряда пограничной стражи Дионисий уже порядком утомился. Имечко редкое, но что попишешь, когда отец с острова Буяна родом, а там в ходу греческие имена. Тем не менее стражник шел, куда деваться: приказ старшего заставы. Из столицы вчера примчал гонец и, судя по суровому виду воеводы, вести он принес недобрые. Всей заставе приказали держать ухо востро и быть наготове, что бы это ни значило. Словно в другие дни на степных рубежах бывало иначе. Набеги степняки устраивали регулярно, собирались в ватаги по десять, двадцать, бывало, и по полсотни человек и шли грабить. Но только и жители пограничья – отнюдь не легкая добыча: как воевода с заставы клич пускал, шли все и без разговоров. Так что очень быстро собиралось не меньше семи-восьми сотен серьезных мужиков, и все при оружии, в таком месте иначе нельзя.

– Что, дядь: думаешь, набег? – В компанию Дионисий взял племянников, Димку да Сашку; молодые еще, старшему нет и восемнадцати, но в пограничье взрослеют рано. Лук в руках держать умеют, бьют без промаху.

– Думаю, что большой набег, – согласился дядя, – о мелких нас из столицы гонцами не предупреждают. Скорее всего, не одно племя пойдет, а несколько.

– У нас же со степняками мир, – уперся Димка, – не нарушат же они свое слово? Они сами в Киев посольство в том году прислали и договор заключили с княгиней о дружбе и вечном мире…

– С царицей, – поправил младшего брата Сашка, – теперь у нас царица, а не княгиня. Это тоже гонец принес, воевода вчера читал, пока ты дрых.

– Я бы не слишком доверял слову степняков. – Дионисий вытер пот, обильно выступивший на лбу; подъем ему давался нелегко.

– Это почему?

– Понимаешь, по-настоящему слово они дают другим людям из своего народа и часто даже держат его. Хитрость в том, что нас, нестепняков, они за людей не считают. Мы для них что-то вроде животных, дичи в лесу. Держать слово, данное зайцу, это же смешно, поэтому можно косому пообещать все что угодно, главное, чтобы на костерке шкварчала свежая зайчатина.

– Это почему мы не люди?

– Потому что такое вот у них устройство головы.

– И зачем они так устраивают свои головы? – Сашка, всегда отличавшийся любознательностью, не отставал.

– А оттого что так убивать и грабить проще, – пояснил дядя, – выходит, что ты и не человека убил, а на охоту сходил за добычей.

– Просто они гады, – Димка был куда более прям, чем его брат, – гады подколодные. Но мы их всех перебьем.

– Смотри лучше по сторонам, а то как бы нас не перебили.

Вроде до вершины совсем немного, но чем выше, тем тяжелее дается каждый шаг.

– Меня не убьют, – усмехнулся Димка, – я заговоренный.

– Брехня, – едко поддел брательник.

– И ничего не брехня, – обиделся Димка, – мне еще десять лет назад сам Неждан так сказал. А он знаешь кто теперь? Он теперь самый главный жрец, только нового бога.

– И чего тебе Неждан сказал? – заинтересовался Дионисий; Неждан раньше был жрецом Даждьбога и действительно бывал в этих краях. Пусть он и не умел колдовать, но сила какая-то особая у него имелась, его предсказания всегда сбывались.

– Он мне сказал, что я не умру до тех пор, пока не придет ко мне сухопутное море. А сухопутного моря не бывает, тем более моря и не ходят. Так что я вообще никогда не умру.

– Так не бывает, – не согласился более рассудительный Сашка.

– Бывает; я, может быть, богатырь вообще.

– Богатыри сильные, а тебе даже я могу тумаков дать.

– Это еще посмотрим, кто кому тумаков даст, – рассердился младший, – потом жалеть будешь, что не ценил будущего великого богатыря!..

– Тише вы, – оборвал спорщиков дядя, – шум какой-то, слышите?

– Это с той стороны, – крикнул Димка, – я бегом на вершину, посмотреть!

Племянник кинулся вверх, до точки наблюдения оставалось совсем немного, буквально несколько десятков шагов, двое оставшихся пограничников тоже ускорили движение. Звук слышался вдали, но все более громко и отчетливо. Похоже было на лязг железа и ржание коней. Нехорошие предчувствия всколыхнулись пуще прежнего: если набег, то уже скоро они доберутся до наблюдательного пункта. Там и костер уже сложен, чтобы запалить, если пришел враг.

Сверху раздался крик Димки и тут же смолк. Теперь Сашка и Дионисий уже бежали, забыв про усталость. Взобравшись на верхотуру, пограничники обнаружили двоих незнакомых людей. Вид у незнакомцев был грозный: стеганые куртки и шлемы из собачьих голов. Кто это такие, объяснять жителям рубежа было не нужно. Один из врагов, ругаясь, вытаскивал стрелу из бока, второй стоял с обнаженной саблей над телом Димки.

– Ах ты гад! – заорал Сашка и, вскинув лук, стрельнул прямо во врага.

Дионисий достал меч. Врагов было только двое, к тому же один ранен, но исход схватки отнюдь не был предопределен.

– Я возьму на себя здорового, – крикнул старший племяннику, – добей подранка!

Меч схлестнулся с саблей. У пограничника была пусть легкая, но все же кольчуга, что давало серьезные преимущества в бою, вот только враг был совсем не слабым, а стражник – слишком уставшим. Смотреть за чем-то еще не было никакой возможности, пришлось сосредоточиться на отражении ударов. Враг наседал, выкрикивая что-то на своем лающем языке, оставалось только надеяться, что Сашка добьет второго и поможет, потому как справиться с этим здоровяком в одиночку у него не выйдет. Враг выбил у стражника из рук меч и тут же получил в ногу стрелу.