Во время всех этих волнений Сайго охотился в местечке Конэдзимэ, на полуострове Осими, и вернулся в Кагосима только 3 февраля. О реакции Сайго на все эти бурные событий нет достоверных отчетов, но, согласно легенде о Сайго, он был потрясен действиями студентов «Сигакко» и воскликнул: «Какое дерьмо симатта}» Затем Сайго объявил, что, хотя не одобряет действий студентов, его глубоко тронула их преданность, после чего поклялся умереть с ними в бою. Это красивая история, но письма Сайго, написанные в марте, позволяют предположить нечто иное. Арест Накахара и его признание изменили представление Сайго о токийском правительстве. Поскольку еще в 1873 году Сайго подозревал Окубо в предательстве, признание Накахара подтвердило его наихудшие опасения. Сайго давно хотел защитить Сацума от того, что он считал аморальным правлением Токио, но теперь режим сам пришел за его жизнью, и такое вероломство требовало ответа. Сайго все еще стоял перед глубокой идеологической дилеммой: токийское правительство было императорским правительством, и Сайго не хотел становиться тем, кто бунтует против императора. Но действия правительства требовали ответа. 7 февраля Сайго объявил о своем решении направиться в Токио и потребовать ответа от центрального правительства.

Теперь, под руководством Сайго, в Сацума началась подготовка к войне. Система «Сигакко» предоставила большое количество обученных солдат, которые составили ядро повстанческой армии. Студенты «Сигакко» были обучены современным методам ведения войны, и они были вооружены винтовками «Снайдер» (заряжаемые с казенной части) и «Энфилд» (заряжаемые с дульной части), различными карабинами, пистолетами, а также мечами. Два артиллерийских подразделения, собравшие почти всю полевую артиллерию Сацума, имели на вооружении двадцать восемь горных пушек (5,28-фунтовые), две полевые пушки (15,84-фунтовые) и тридцать разнообразных мортир. В армии всего насчитывалось около двенадцати тысяч солдат, сгруппированных в семь батальонов, и их моральный дух был очень высок. Но с самого начала было очевидно, в чем заключается слабость сил Сацума. Несмотря на всю свою мощь, армия не имела тылового обеспечения. Каждый солдат сам нес свою провизию, и не существовало никакого четкого плана пополнения запасов. Изначальный запас боеприпасов позволял выделить только сто патронов на каждого человека. Напротив, императорская армия располагала всеми ресурсами национального правительства. Общая численность армии составляла сорок пять тысяч человек, но главным ее преимуществом было хорошее обеспечение. Императорская армия имела на вооружении более ста артиллерийских орудий, включая две картечницы Гатлинга, и ее изначальный боезапас составлял шестьдесят три миллиона патронов, что более чем в четырнадцать раз превышало общий боезапас повстанческой армии. Более того, к марту молодая японская военная промышленность производила около полумиллиона патронов в день. Таким образом, чем дольше продолжалась война, тем больше было преимущество токийского правительства в боеприпасах и провианте.

15 февраля первые два батальона армии Сацума собрались у замка Цурумару, под необычайно густым снегопадом, и начали свой марш на север, в направлении Кумамото. Боевой план повстанческой армии состоял в том, чтобы заставить сдаться гарнизон Кумамото, но у нее не было четкого политического манифеста. Официальная цель восстания состояла в том, чтобы сопроводить Сайго в столицу, где он сможет «допросить» (дзинмон) токийское правительство. Выбранное слово косвенно намекало на предполагаемую цель заговора Накахара, но это было слабым основанием для мобилизации более десяти тысяч человек. Сами солдаты в своих последующих показаниях в качестве военнопленных называли различные причины своего присоединения к повстанцам. Многие члены «Сигакко» говорили о смутном ощущении национального кризиса, другие упоминали заговор с целью убийства Сайго или намекали на заморскую экспансию. Некоторые солдаты отвечали, что испытывали на себе определенное давление: Сака-мото Дзунити рассказал о том, что самураи, не примкнувшие к бунтовщикам, считались такими же плохими, как и вражеские солдаты. Многие солдаты утверждали, что они не понимали полностью последствия-записи в повстанческую армию. Например, как заявил Нагаси Рэндзирё, его вдохновил призыв Сайго к беззаветному служению своей стране, но он поначалу не осознавал, что это означает нападение на центральное правительство. Однако большинство допрошенных говорили о сильном, но не до конца развитом ощущении того, что война является справедливым и благородным делом. Кабаяма Сукэами, сорокатрехлетний солдат из города Кагосима, заявил, что «хотя план взять в руки оружие и направиться в столицу, чтобы допросить правительство, вызывал у меня сомнения, в то время в префектуре сложилась такая ситуация, что даже женщины и дети высказывали желание присоединиться к нам». Казалось, продолжил он, что даже ломовые извозчики в повстанческой армии пользуются всеобщим уважением. «Я подумал, — заключил он, — что если это делает Сайго, то это не может быть ошибкой». Таким образом, Сайго начал восстание, не имея ясной цели.

Боевые действия официально начались днем 21 февраля, когда правительственные войска обстреляли наступающую армию Сацума возле Кавасири, в трех милях к югу от замка Кумамото. Бунтовщики продолжили наступление и на следующий день приготовились к осаде гарнизона Кумамото. 23 и 24 февраля мятежники атаковали замок Кумамото, бесстрашно бросившись на штурм его стен. «Бунтовщики с мечами в руках, — вспоминал начальник гарнизона Идэиси Такэхико, — часто перелезали через каменные стены и бросались в атаку под градом пуль. Не успевали мы отразить одну атаку, как за ней сразу же следовала другая». Однако повстанцы не вынесли интенсивности этого боя, и к вечеру 24 февраля штурм был приостановлен. Атака с ходу сменилась длительной осадой. Существует романтическое клише, согласно которому столкновение между силами Сацума и императорской армией было войной между традициями и современностью, но осада замка Кумамото представляла собой значительно более сложную картину. Хотя японское правительство экипировало императорскую армию современным оружием, главным достоянием защитников Кумамото был сам замок — одно из самых мощных оборонительных укреплений семнадцатого века. Замок имел огромные размеры: периметр его внешней стены, с более чем пятьюдесятью башнями, составляет около пяти миль, а на территории замка насчитывается более ста колодцев для обеспечения гарнизона питьевой водой в ходе длительной осады. Массивные каменные стены имеют в верхней части слабый обратный изгиб, что делает их почти неприступными. Чтобы нанести замку ощутимые повреждения, повстанцам было необходимо разместить свою полевую артиллерию на близком расстоянии, но это делало их уязвимыми для ответного огня защитников замка. В данном случае современное оружие повстанцев было бессильным перед традиционной технологией, находившейся на стороне императорского правительства. В других случаях ситуация менялась на противоположную. Когда, пробив брешь в воротах замка, мятежники бросились в атаку, их остановили методично расставленные противопехотные мины — бич современных войн. Этот конфликт также принято рассматривать как битву между самураями и простолюдинами, но даже она проходила с неожиданными поворотами. В гарнизоне Кумамото среди солдат-призывников были артисты, которые в ходе долгой осады устраивали импровизированные представления для своих товарищей по оружию. Солдаты Сацума слышали смех и звуки сямисэ-на, доносящиеся из-за стен замка, и смогли объяснить их только тем, что офицеры сумели каким-то образом тайком провести в замок гейш для собственного развлечения. Эта ошибочная трактовка неожиданно получила широкое распространение за счет цветных гравюр (нисикиэ), изображающих, как офицеры гарнизона развлекаются с гейшами, дразня своим видом расположившихся у стен бунтовщиков.