А Саддам Хусейн обратится в христианство и будет крестить младенцев.

– Посол когда-нибудь говорил о бывших любовницах?

– Вы не понимаете. Андре не такой.

Аида посмотрела на Галиано, на Райана, на меня. Да, мы действительно не понимали.

– Он когда-то делал вам больно?

Девушка нахмурилась:

– В смысле?

– Тряс вас, бил, заставлял делать что-то такое, чего вы не хотели?

– Никогда, – выдохнула она. – Андре – добрый, мягкий, чудесный мужчина.

– Который обманывает жену.

– Это вовсе не то, о чем вы думаете.

Именно об этом я и думала. Подонок. Любитель девочек.

– Вы знаете Патрисию Эдуардо?

Она едва заметно покачала головой.

– Клаудию де ла Альду?

– Нет. – Глаза Пера покраснели.

– Вы собираетесь в ближайшем будущем встретиться с мистером Спектером?

– Нам трудно строить планы. Андре звонит, когда свободен.

А ты ждешь у телефона. Подонок.

– Он обычно приходит сюда? – спросил Галиано.

– Если двоюродной сестры нет дома. – Нос и глаза девочки покраснели, она начала всхлипывать. – Иногда мы куда-нибудь ходим.

Я достала из сумочки платок и подала ей. Галиано протянул визитную карточку:

– Позвоните, когда он объявится.

– Андре сделал что-то незаконное?

Коп пропустил вопрос мимо ушей.

– Когда позвонит, согласитесь с ним встретиться. Потом позвоните мне. И ничего не говорите Спектеру.

Пера открыла рот, собираясь возразить.

– Сделайте, как я сказал, сеньорита Пера. Сделайте, и избавите себя от многих несчастий.

Галиано встал. Мы с Райаном тоже. Пера проводила нас до двери.

– Знаете, это все не так просто, – сказала она напоследок, когда мы уходили. – Совсем не так, как в кино.

– Точно, – согласилась я. – Не так.

Когда мы вышли из квартиры Пера, небо было затянуто тучами. Райан, которому не терпелось заняться вещами Нордстерна, уехал на такси в управление полиции.

Шел дождь, когда мы с Галиано приехали к дому Эдуардо. Не столь роскошный, как у Спектеров или Херарди, дом тем не менее выглядел уютным и ухоженным – риелтор мог бы назвать его «удобным для жилья».

Открыла сеньора Эдуардо. У меня в мозгу всплыла фраза: «Инопланетянин, позвони домой». Таких больших глаз на сморщенном лице я не видела еще ни у одного человека. Ростом она была около четырех футов, с худыми руками и ногами, кривыми узловатыми пальцами.

Сеньора Эдуардо провела нас в гостиную, в избытке заставленную мебелью с обивкой в цветочек, и жестом предложила сесть. Сама она опустилась в деревянное кресло с высокой спинкой, положила ногу на ногу и перекрестилась. В огромных глазах блестели слезы.

Устраиваясь в чересчур мягком кресле, я подумала: не страдает ли эта женщина каким-то генетическим отклонением? И как ей удалось произвести на свет такую симпатичную дочь, как Патрисия?

Галиано представил меня хозяйке дома и выразил свои соболезнования. Сеньора Эдуардо снова перекрестилась и глубоко вздохнула.

– Его арестовали? – тонким дрожащим голосом спросила она.

– Мы над этим работаем.

Левый глаз сеньоры Эдуардо медленно моргнул. Через полсекунды его примеру последовал правый.

– Ваша дочь когда-нибудь упоминала мужчину по имени Андре Спектер?

– Нет.

– Мигель Гутьерес?

– Нет. Кто эти люди?

– Уверены?

Сеньора Эдуардо немного подумала. Или притворилась, что думает.

– Абсолютно. Какое они имеют отношение к моей дочери? – Женщина отрывистым движением смахнула со щеки слезу.

– Просто хотел удостовериться.

– Их подозревают?

– Не в смерти вашей дочери.

– А в чьей?

– Мигель Гутьерес сознался в убийстве молодой женщины по имени Клаудия де ла Альда.

– Думаете, он мог убить и Патрисию?

Каково бы ни было физическое состояние сеньоры Эдуардо, на ее умственные способности оно не влияло.

– Нет.

– А Спектер? – Она снова смахнула слезу.

– Спектер тут вообще ни при чем.

– Кто он такой?

Ну и упрямая же женщина!

– Если ваша дочь ничего про него не говорила, это не имеет значения. Что у вас за новые сведения?

Большие глаза сузились, в них промелькнуло недоверие.

– Я вспомнила фамилию начальника Патрисии в больнице.

– Того, с которым она повздорила?

Хозяйка кивнула и вновь моргнула каждым глазом по очереди. Галиано достал блокнот.

– Цукерман.

В голове у меня прозвучал еле слышный звоночек.

– Имя? – спросил Галиано.

– Доктор…

– Пол?

– Доктор…

– Знаете, из-за чего они поссорились?

– Патрисия особо не распространялась.

К нам подошел Лютик и сразу же начал тереться о штанину Галиано. Сеньора Эдуардо соскользнула с кресла и хлопнула в ладоши. Кот выгнул спину, повернулся и снова описал восьмерку вокруг лодыжек полицейского.

Сеньора Эдуардо хлопнула громче.

– Брысь! Иди поиграй с другими.

Лютик долго разглядывал свою странную хозяйку, затем задрал хвост и неспешно вышел из комнаты.

– Прошу прощения. Лютик – кот моей дочери. – Нижняя губа женщины дрогнула, и я испугалась, что она сейчас расплачется. – С тех пор как Патрисии не стало, он никого больше не слушает.

Галиано убрал блокнот в карман и встал. Сеньора Эдуардо подняла взгляд. Слезы блестели на обеих ее щеках.

– Вы должны найти чудовище, которое сделало это с Патрисией. У меня никого, кроме нее, не было.

На щеках Галиано проступили желваки, коровьи глаза повлажнели.

– Обязательно найдем, донна. Обещаю. Мы его поймаем.

Сеньора Эдуардо вскочила на ноги. Галиано наклонился и взял ее руки в свои.

– Мы поговорим с доктором Цукерман. Еще раз примите мои соболезнования. Пожалуйста, если еще что-то вспомните – звоните.

– До чего же самоуверенный кот! – Галиано допил пепси и бросил банку в свисавший с приборной панели пластиковый мешок.

– Потерю каждый воспринимает по-своему.

– Не хотелось бы лишний раз встречаться со стариной Лютиком.