Кристина покраснела.

– Это может сделать Марк.

Нене закатила глаза.

– Как угодно. – Она обернулась к кровати, где на подушках лежал Кьеран. Лицо и рубашка Марка были в бурых потеках, но он этого не замечал. – Натри в ступке тиареллы сердцелистной и дай ему с водой. Пока не перевязывай, нужно осмотреть рану.

Она стремительно вышла из комнаты, Эмма и Джулиан поспешили следом. Они прошли всего несколько шагов – к темно-красной портьере, за которой была открытая дверь. Нене жестом пригласила их войти.

Войдя внутрь, Эмма едва не ахнула. Эта комната была намного роскошнее предыдущей. Потолок терялся в тени, стены были из серебристого горного хрусталя и светились изнутри, наполняя комнату мягким сиянием. По стенам водопадом спускались цветы, сливочно-белые и цвета слоновой кости, наполняя воздух ароматом сада. Лесенка вела на помост с большой кроватью, которая была накрыта роскошным покрывалом и завалена бархатными подушками.

– Это вам подойдет? – спросила Нене.

Эмма смогла лишь кивнуть. Вдоль одной стены тянулась изгородь из цветущих роз, за ней по камням бежал водопад. Заглянув за изгородь, Эмма увидела, что вода стекает в каменный бассейн в форме бабочки, выложенный синими и зелеными камнями.

– Не так шикарно, как в Институте, – услышала она голос Джулиана, – но сойдет.

– Чья это комната? – спросила Эмма. – Королевы?

Нене рассмеялась.

– Покои королевы? Ну конечно, нет. Это комната Фергюса. У него их две. При Дворе он в большом фаворе. Сегодня у него ночное дежурство, так что он не будет возражать, если вы здесь переночуете.

Она повернулась, чтобы уйти, но остановилась перед занавесом и оглянулась.

– Вы брат и сестра моего племянника?

Эмма открыла рот и снова его закрыла. Марк по большей части был ей именно как брат – во всяком случае, больше брат, чем Джулиан.

– Да, – ответил Джулиан, почувствовав ее колебания.

– И вы его любите, – сказала Нене.

– Если вы найдете время и познакомитесь с ним, то и сами увидите, что его трудно не любить, – сказал Джулиан, и сердце Эммы подпрыгнуло, страстно желая, чтобы они с Марком были вместе, счастливые и смеющиеся, как и подобает братьям. Но тут она заметила вызов, с которым Джулиан взглянул на Нене. Ты обязана любить моего брата, как он того заслуживает! Дай это понять, или между нами все кончено.

Нене прочистила горло.

– А моя племянница Алесса?

– Теперь ее зовут Хелен, – сказал Джулиан. Он помедлил, и Эмма поняла, что он обдумывает, не сказать ли о положении, в котором оказалась Хелен, и отбрасывает эту мысль. Он еще не доверял Нене. – Да, она моя сестра. И я люблю ее так же, как Марка. Их обоих легко полюбить.

– Легко полюбить, – задумчиво повторила Нене. – Мало о ком из нашего народа я могла бы сказать такое.

Она вновь шагнула к двери.

– Нужно спешить обратно, пока тот молодой Охотник не умер, – сказала она и исчезла.

Джулиан, вскинув брови, посмотрел на Эмму.

– Она такая…

– Ага, – согласилась Эмма. Чтобы понять, что он имеет в виду, других слов не требовалось. О людях они с Джулианом почти всегда судили одинаково. Она почувствовала, как, несмотря ни на что, несмотря на невообразимую, невероятную усталость этой ночи, улыбается ему.

И ведь не скажешь, что опасность уже позади, подумала она, оглядывая комнату. Ей еще не доводилось бывать в таком прекрасном месте. Эмма, конечно, слышала о пещерных отелях в Каппадокии и Греции, где роскошные комнаты вырублены прямо в скале и убраны шелками и бархатом. Но здесь ее тронули именно цветы – те самые белые цветы, что пахли как сливки с сахаром, такие же, как белые цветы в Идрисе. Они словно излучали свет.

А ведь была еще и кровать. С запоздалым потрясением Эмма осознала, что их с Джулианом оставили наедине в безумно романтической обстановке. С одной на двоих, очень большой и очень бархатной кроватью.

Поводы для волнения и не думали заканчиваться.

Вернувшись, Нене бережно промыла рану Кьерана влажными льняными полотенцами, осторожно сжимая края пореза. Кьеран напряженно и прямо сидел на краю кровати, не шевелясь и никак не реагируя на происходящее, но по глубокому следу от зубов на нижней губе Кристина поняла, что ему очень больно.

Марк тихо сидел рядом. Он казался изможденным и вымотанным и даже не пошевелился, чтобы взять Кьерана за руку – просто сидел с ним плечом к плечу. Но, с другой стороны, подумала Кристина, вряд ли они были из тех, кто вечно держатся за ручки. В Дикой Охоте подобные нежные выражения привязанности не приветствовались.

– Неблагая стрела была смочена в аконите, – объяснила Нене, закончив промывать рану. Она протянула руку за повязкой и принялась бинтовать стройный торс Кьерана. Того успели раздеть и переодеть в чистые брюки, на кровати рядом с ним была сложена рубашка. На спине у Кьерана виднелись шрамы, похожие на те, что у Марка, и спускавшиеся через плечи на руки. Он был тонок, но довольно силен на вид, с четкими очертаниями мускулов на руках и груди. – Будь ты человеком или даже обычным фэйри, ты бы погиб, но у Охотников – своя защита. Ты выживешь.

– Да, – сказал Кьеран, презрительно вздернув подбородок. Но Кристину это удивило. Он не сказал: «Да, я знал, что выживу». Он сомневался, заподозрила она; он опасался, что умрет.

Кристина отчасти восхищалась его отвагой – тут она ничего не могла с собой поделать.

Нене, заканчивавшая перевязку, закатила глаза. Она постучала Кристину по плечу, пока Кьеран натягивал рубашку и дрожащими пальцами медленно застегивал пуговицы, и показала на плоское мраморное блюдо на прикроватном столике, полное плавающих в зеленой жидкости влажных полотенец.

– Это примочки для предотвращения заражения. Прикладывай к ране свежую каждые два часа.

Кристина кивнула. Она не совсем понимала, как ей завести будильник или просыпаться ровно через каждые два часа – или, может, предполагалось, что она просто не будет спать всю ночь, – но, так или иначе, она была уверена, что справится.

– Вот, – сказала Нене, склоняясь к Кьерану с очередным фиалом. – Выпей это. Оно тебе не повредит, только поможет.

Мгновение помедлив, Кьеран выпил. Вдруг он закашлялся и оттолкнул фиал.

– Как ты сме… – начал было он, но тут его глаза закатились и он обмяк, откинувшись на подушки. Марк поймал Кьерана прежде, чем тот коснулся кровати раненой спиной, и помог Нене аккуратно перекатить его на бок.

– Не переживайте, – успокоил Нене Марк, заметив, как та обиженно вздернула подбородок. – Он, когда засыпает, всегда так орет.

– Ему надо было отдохнуть, – сказала Нене и выскользнула из комнаты, не проронив больше ни слова.

Марк обеспокоенно смотрел ей вслед.