«Что такое двадцать два? Лукас сам мне недавно пояснял. Зарубежный вуз, тачки, статусные телки, вечеринки, море понтов и алкоголя. Попытки то ли читать рэп, то ли пробовать себя как ди-джея, игры в красивую жизнь. В этом случае, похоже, закос под художника. Скорее всего, самого заурядного, раскрученного при помощи папочкиных денег до уровня славы молодого Дали. Но пройдет еще немного лет, и сосунок наиграется. Потребуются куда более извращенные игры. И вот тогда ворвется в папин бизнес на коне, поразив своим размахом амбиций...»

Мой взгляд задержался на большой картине за арочным изгибом. Часть полотна в металлической раме тонула в полумраке. Но было в ней нечто, притягивающее взгляд. Я встала посмотреть на картину настоящего художника, не прокачанного папиными вкладами. Вряд ли даже сильно любящий отец повесит безвкусную мазню в своем тайном месте для отдыха!

В живописи я не разбиралась от слова «совсем». Исключение составляли картины Ройо, Валеджио и Ровены Морил - они будили чувственность свей сногсшибательной энергетикой. Эта картина отдалённо напоминала стиль известных мне художников, но не принадлежала никому из них.

Черная пантера с горящими изумрудным глазами сражалась с серым ирбисом на фоне пиков заснеженных гор. В каждом штрихе чувствовалась сила, мощь, азарт хищников семейства кошачьих. И поражала буквально в сердце утонченная красота животных. Она был похожа на человеческую, так же, как и эмоции в ярких глазах: изумрудных, с бликами - черной пантеры и голубых, словно лазурь, горного барса.

И за первобытной схваткой этих красивых животных наблюдали. Фигуры людей с копьями и луками в шкурах. Они были изображены спиной, но в их застывших телах чувствовался азарт и восхищение.

Энергетика полотна оставила двоякое впечатление. Это было нереально красиво, но... какой-то оттенок тревоги царапнул нервы, словно иголкой по железу. Она привлекала и отталкивала. И вместе с тем была шедеврально восхитительна.

Я провела пальцами по раме, затем обрисовала грациозные изгибы спины пантеры. Наощупь холст был слегка липким, словно картина только вот недавно вышла из-под пера художника. Непревзойдённого художника. Интересно, что испытывает сам Лукас, глядя на столь совершенное творение? Злость, что его сын не стоит и мизинца подобного таланта? Ярость, что наследник, на которого возлагали так много надежд, не оправдал доверия ни на одном из фронтов? Тогда понятно, почему такая реакция...

Двери душевой распахнулись. Я непроизвольно вздрогнула, когда Лукас, вытирая волосы полотенцем, подошел ко мне. Стал рядом, с грустью вглядываясь в совершенные штрихи завораживающей картины.

- Такая ирония, верно? Только безрадостная, - положил ладонь на мое плечо, указывая на постель. - В душ, и спать. Ты очень устала после своего сегодняшнего полёта.

Я с неохотой отвернулась от картины, а Лукас погасил свет. Полотно погрузилось в темноту.

- Полета?

- Это эндорфиновый удар. Такая реакция, чтобы не сгореть. Я даже удивлен.

Я кивнула, особо не вникая в его слова. Прошла в ванную, поражающую своим хай-тек стилем, от плитки до душевой кабины, похожей на космический агрегат. Расшнуровала корсет и позволила теплым струям воды омыть разгоряченное тело. Но мысли витали далеко. Я почти позабыла о том, как мне было хорошо, когда самый опасный человек города отдал весь контроль в мои маленькие ладони, прекрасно понимая, что я желаю его смерти. Как отравила власть самым опасным и сильным наркотиком, отправив мня в нокаут. Потрясение оттого, что его сын оказался настоящим гением образов, было гораздо сильнее.

Я продолжала об этом думать даже тогда, когда вытерлась полотенцем и вернулась в постель. Мое мнение о сыне Лукаса изменилось. Он больше не был в моих глазах наглым и изнеженным мажором. Он был талантом. Новатором, бросившим вызов всем, кто пробовал передать эмоции в деталях до него.

Михаил притянул меня к себе и закрыл глаза. Постепенно тепло его тела и размеренное дыхание убаюкали, и я погрузилась в сон.

Утром проснулась в одиночестве. Села на постели, оглядываясь по сторонам, потянулась, убедившись, что никого больше нет. Никаких следов присутствия Лукаса, лишь легкий аромат его парфюма в воздухе.

Обмотала шелковую простыню вокруг груди и, удерживая, подошла к панорамным окнам.

Подо мной распростерся город. Сейчас он тонул в серой дымке утреннего тумана, лишь высотки и шпили смотрели в небо скатами крыш и металлическими пиками. Накрапывал дождь, его было заметно через стекло невооружённым взглядом - капли, срывающиеся с высоты. В город пришла осень.

Несмотря на серый пейзаж, я почувствовала удовлетворение. Пентхаус и был сконструирован именно таким образом - глядя вниз, было легко ощутить себя владычицей мира. Город словно сдавался, положив все к твоим ногам. Непередаваемое чувство.

Как это - ощущать, что ты негласно владеешь этим городом? Что каждый из спешащих по делам людей может оказаться у тебя на прицеле, стать пешкой в твоих играх, разменной монетой? И почему у меня такое чувство, что я и это знаю?

Стало зябко. Я сделала несколько упразднений на растяжку мышц,- от необходимости лежать всю ночь головой на груди Лукаса тело немного затекло, затем приняла теплый душ. Поразилась, обнаружив в шкафчике косметику, щетки и расчески. К счастью, все было запечатанным, и я с лёгкостью раскрыла тюбики с названиями брендов стоимостью в три мои прежние зарплаты каждый, чтобы умыться, нанести крем и затеем - легкий макияж.

В шкафу, кроме костюмов, другой одежды не обнаружилась. Пришлось зашнуровать корсет и надеть платье.

С новой кофе-машиной я разобралась лишь десять минут. Едва не обожгла руки брызнувшим горячим молоком, но все же справилась. Правда, лате приготовить не вышло, удовлетворилась эспрессо.

На небольшом столике обнаружилась записка от Лукаса.

«Уехал по делам. Александр отвезёт тебя, когда проснёшься. Сообщишь на рецепцию, красная кнопка на приборной панели у двери. Если необходимо что-то купить, у него есть карта. Можешь потратить деньги на свое усмотрение. Надеюсь, о благоразумии напоминать не надо.»

Я усмехнулась, пригубив кофе. Конечно же, он все еще думал, что я сбегу. Да другая на моем месте так бы и поступила. Я же не думала о побеге.

Во-первых, этот человек знает обо мне все. Инцидент с моей матерью был довольно показательным: ему не составит труда её отыскать в случае моего непослушания, а людей он жалеет редко. Во-вторых... зачем мне бежать сейчас, когда я обретаю все больше власти и выгод от связи с ним? Вскоре я смогу спокойно передвигаться по городу и навещать мать. Так почему бы не потерпеть?

В желудке заурчало от голода. Обыскав комнату, я обнаружила лишь алкоголь и чипсы. Невеселая перспектива. Расчесала волосы, накрасила губы яркой сливовой помадой, найденной на полочке, и нажала кнопку вызова рецепции, велев передать Александру, чтобы явился сюда. Едва не забыла подарок Михаила - тонкую цепочку с бриллиантами. Застегнула на шее, окинув себя довольным взглядом.