Как повелось в Думе, скрытые мотивы «партии власти» в открытой и циничной форме высказывали депутаты ЛДПР. Один из них в качестве мотива голосования против проекта Александра Чуева так и сказал: каждый развлекается как хочет, он вправе выбирать; не хотите — не ходите.

Через полгода депутат Чуев подготовил еще один законопроект, который должен был удовлетворить тех правительственных чиновников, которые требовали определения понятий. За порнографию они отказывались преследовать только потому, что им не разъяснили, что это такое.

В необязательных к применению комментариях к УК порнография определялась как грубое натуралистическое детальное изображение анатомических и (или) физиологических подробностей сексуальных отношений в форме, противоречащей принятым в обществе моральным нормам, которое не имеет художественной или научной ценности. Чуев предложил внести определение в текст УК, опираясь при этом на формулировку, которую в свое время применил известный русский философ, культуролог и поэт Ходасевич. Чуев предложил дополнить 242 ст. УК РФ примечанием:

«Порнографическими материалами или предметами признаются печатные издания, изображения, компьютерные программы, фильмы, видео- и звукозаписи, теле- и радиопередачи и иные материалы и предметы, основным содержанием которых является грубо натуралистическое детальное изображение анатомических и (или) физиологических подробностей сексуальных отношений в форме, противоречащей принятым в обществе моральным нормам, которые не имеют художественной или научной ценности и направлены на разжигание чувственной страсти».

Определение можно было совершенствовать хотя бы потому, что в радиопередачах и печатных изданиях представляется текст с описанием, а не изображение. Достаточно было вставить «изображение или описание», чтобы определение стало вполне корректным. Но правительственным чиновникам нужно защищать порнографов, для чего в официальном заключении правительства было записано:

«В нормативных правовых актах Российской Федерации и нормах международного права (в частности, в Международной Конвенции о пресечении обращения порнографических изданий и торговли ими от 12 сентября 1923 г.) не содержится понятия "порнография”. Принимая во внимание, что наличие прямого умысла является обязательным условием наступления уголовной ответственности по ст. 242 УК РФ, предложение о законодательном закреплении понятий «порнография» и “порнографическая продукция” заслуживает внимания.

Вместе с тем, используемые в законопроекте понятия “принятые в обществе моральные нормы”, “иные материалы и предметы”, “разжигание чувственной страсти”, “грубо натуралистическое, детальное изображение”, “художественная или научная ценность” не несут конкретного правового содержания и не отвечают требованиям обеспечения определённости, ясности и недвусмысленности правовой нормы, изложенным в пункте 3 постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 6 апреля 2004 г. № 7-П.

Кроме того, перечисленные в проекте понятия «фильмы», «видео», «телепередачи» являются формой выражения аудиовизуального произведения, в связи с чем необходимо использование универсального термина, охватывающего своим содержанием указанные понятия. Представляется также необоснованным включение звукозаписи и радиопередач в перечень материалов или предметов, которые могут являться возможными носителями порнографии».

Последний оборот особенно стоит принять во внимание. Звуковое воспроизведение порнографических текстов, как считают правительственные чиновники, уже не будет порнографией. Услуга «секс по телефону» для них — не порнография. Звукозапись междометий и реплик во время полового акта также, судя по отзыву правительства, не может быть порнографией. Эта позиция с очевидностью вскрывает общность интересов порнографов и правительства, а обсуждение в Думе — общность интересов представителей «партии власти» и порнобизнеса.

12.05.2006 состоялось думское обсуждение, где цинизм «партии власти» вновь был продемонстрирован самым очевидным образом. На этот раз власть представлял зампред Комитета по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству П.Б.Шелищ. Он заявил, что представленное определение с точки зрения Верховного Суда, Минюста и думского Комитета никак не поможет квалифицировать конкретный материал или предмет как порнографический или как непорнографический.

Верховного Суда требует: «…законодательное определение порнографии должно быть чётким и конкретным. Уголовный закон не может оперировать понятиями, имеющими неоднозначное толкование (“грубо натуралистическое”, “чувственная страсть” и т. д.)». И этот аргумент становится поводом, чтобы законопроект отклонить. Будучи не в состоянии самостоятельно дать определение порнографии, не желая использовать обширный зарубежный опыт, бюрократия стоит на своем: порнографам должна быть предоставлена полная свобода, ибо порнография неопределима!

Депутат Шелищ напомнил, что Дума много раз рассматривала законопроекты, в которых были попытки определить порнографию. И потом делает вывод: «Я убеждён, что проблема эта решается не средствами законодательства, а средствами правоприменения. Надо просто применять существующий уголовный закон». Именно по причине подобной убежденности порнографии в России не поставлен заслон, а думские марионетки всячески сопротивляются, чтобы порнографов убрали за решетку, чтобы страну очистили от их помойной «продукции». Блокируя законодательные инициативы в этой области, «партия власти» создала также условия для полного отсутствия правоприменения. Отказ принимать законы демонстрирует позицию власти: для порнографии не может быть никаких преград.

Поскольку А.Н.Крутов и я разделили с автором законопроекта А.В.Чуевым ответственность и внесли его совместно как субъекты законодательной инициативы, мне также пришлось выступить при обсуждении законопроекта:

— Мне кажется, что наша работа порой хорошо определяется таким термином, как «прозаседавшиеся». Явление, которое существенным образом воздействует на жизнь страны, существенным образом подрывает морально-нравственные устои общества, существенным образом подрывает демографическую политику, демографическое состояние нашей страны, пропущено мимо ушей, мимо глаз и не замечается десятилетиями. На что это похоже? Чем занимается наш профильный комитет, когда он закрывает глаза на это явление и отказывается какие-либо решения принимать?! Мне кажется, сегодняшнее выступление депутата Шелища очевидно показало, что комитет вообще не готовился к этой теме, даже не в курсе того, какие отзывы на этот законопроект поступали. Получается так, что комитет, представляя мнение большинства Государственной Думы, вообще не занят этой проблемой и не озабочен ею. То есть, это комитет прозаседавшихся. И мы с вами вместе с этим комитетом превращаемся таких же не нужных никому людей. Отпраздновали 100-летие Государственной Думы — это что, пора уже на пенсию, что ли? Может быть, мы начнём работать в этом направлении и как-то прислушаемся к тому, что президент говорит? Вы же считаете его своим президентом. Мы-то не считаем его своим, а вы считаете, ну так вы давайте работайте над исполнением того, что он вам говорит! Мы, может быть, больше работаем в этом направлении, чем вы. Почему же сейчас при малейшей попытке следовать тому политическому курсу, который объявляется президентом, появляются столь неподготовленные и бессмысленные выступления от имени парламентского большинства? Почему мы должны терпеть обвинения в том, что являемся соучастниками государственной политики растления нашей нации? Сберечь народ — это что значит? Сберечь от нас самих — от парламента, который настолько бесстыдно уклоняется от обсуждения. Как будто действительно достаточно немножко похихикать, а потом нажать кнопку «против» и этим свой долг выполнить. Но дисциплина хороша, когда она следует за совестью, а когда она бессовестная, тогда получается, что парламент противостоит интересам нации.