Части Красной Армии, отразив наступление поляков, на пятый день перешли в контрнаступление, имея своей первоначальной целью обеспечить сухопутный коридор до территории Чехословакии. Двадцатого октября, когда советским войскам оставалось не более двадцати километров до территории союзника, войну Германии, Венгрии, Италии и Польше объявили Монгольская и Тувинская Народные Республики, а также Республика Литва, которая предложила СССР военный союз. Литовцы горели желанием отобрать у поляков захваченный в двадцатые годы Вильнюс и вполне в этом преуспели...

Германия при поддержке Великобритании усилила свои дипломатические акции, в результате чего в середине ноября большевистскому блоку объявили войну Финляндия, Румыния и Эстония. К войне с СССР и его союзниками склонялись турки...

Первого декабря тридцать восьмого года по Таллину и Хельсинки были нанесены мощные удары с воздуха, после чего на эстонскую столицу высадился русский воздушный десант. К вечеру того же дня эстонские войска капитулировали, а спешно собранный парламент принял решение о добровольном вхождении Эстонии в состав Советского Союза. Финские войска закрепились на линии Маннергейма...

В ответ германские войска вошли на территорию Латвии, и второго декабря Курляндия вошла в состав Рейха. Там немедленно развернулись тяжелые встречные бои. И та и другая сторона активно использовала танки, но лишь в качестве поддержки пехоты. Основным тактическим приемом оставался прорыв фронта по канонам Империалистической войны, с той лишь разницей, что Красная Армия при этом применяла еще и ввод в прорыв подвижных, в основном - кавалерийских частей для развития успеха. Вермахт, не располагавший столь многочисленной кавалерией, подобным приемом не пользовался...

Обстановка на фронте складывалась для СССР, в общем, успешно. Красная армия изрядно потеснила поляков, выбила немецкие части с территории Латвии, потрепала румын и развернула наступление на Бухарест. Единственной тяжелой утратой в этот период стала гибель комкора Чкалова - первого Дважды Героя Советского Союза. Пятнадцатого декабря тысяча девятьсот тридцать восьмого года Валерий Павлович принял свой последний бой, в котором сбил свой двадцатый самолет. Заплатив за эту победу своей жизнью...

На свою голову в военный союз стран Оси влезла Португалия. Испанцы, не забывшие советской помощи и не страдавшие черной неблагодарностью, немедленно объявили войну фашистскому блоку, и вторглись на земли соседа. Португальцы защищались отчаянно, но силы были слишком неравны, и двадцать пятого января тридцать девятого года Федеративная Народная Республика Испания сообщила о включении в свой состав союзной Португальской народной Республики.

Великобритании ничего не оставалось делать, как присоединиться к блоку Оси. Англичане изо всех сил пытались втянуть в войну против СССР и Японию, но дети Ямато неожиданно напали на британские колонии в Тихом океане. Они вели свою собственную войну, не вступая в союз с блоком большевиков, но и не скрывая своих симпатий к последним. Японцы практически прекратили войну в Китае, сосредоточившись на Сингапуре, Малайзии и Бирме...

...Двадцать шестого июля тысяча девятьсот сорок первого года, командир тяжелой танковой бригады, Герой Советского Союза, подполковник Бронислав Ястребов сидел на башне своего КВ и с удовольствием ел горстями из котелка черешню, собранную его танкистами в ближайшем саду. С не меньшим удовольствием он любовался на развалины Будапешта, все еще дымившиеся в отдалении. После разгрома Румынии двадцать девятая армия была повернута на Венгрию и его танки приложили немало стараний, чтобы "жемчужина Дуная" потеряла свой парадный облик, но были изрядно потрепаны в уличных боях. Бригаду Ястребова вывели из состава первого эшелона и в ожидании пополнения матчастью и личным составом использовали на охране дорог и конвоировании военнопленных.

За спиной подполковника по шоссе текли полноводным потоком колонны красноармейцев, тягачей с артиллерией, танков, машин снабжения...

- Салуд, компаньеро! Вива Испания!

Ястребов обернулся и, радостный, спрыгнул прямо в объятия огромного подполковника-десантника, стоявшего возле своей "эмки".

- Медведище! Живой! Здоровый!

- Здорово, Дальневосточная! Эка, орденов-то, орденов!..

- Не прибедняйся, Алексей! У самого-то - не меньше!..

Подчиненные обоих командиров не долго оставались безучастными зрителями встречи старых боевых друзей. Потянулись друг к дружке, закуривая и гомоня, выискивая земляков и знакомцев, меняясь на память нехитрыми безделушками и такими же нехитрыми трофеями...

- Про наших-то про кого знаешь? - Ястребов с трудом вырвался из объятий Домбровского. - Переводчик твой, Эпштейн, старшина Политов?..

- Ранили старшину, да и комиссовали в чистую, - сообщил Алексей. - А Эпштейн закончил командные курсы и в бригаде у меня. Старший лейтенант, взводом снайперов командует. Два "Красных знамени", между прочим... А твои что?

- Венька - в тридцать девятом. Сгорел в танке... - вздохнул Бронислав. - А Киреев, Киреев - лейтенант, сейчас ротой командует.

- Молоток! - восхитился Домбровский. - А Льва Захаровича не видал?

- Видал один раз... - Ястребов чуть заметно вздрогнул. - Как его Членом Военного Совета нашего фронта назначили, так он к нам в бригаду приезжал. Прилюдно - похвалил, даже командующему нашей армией, генералу Рокоссовскому меня на повышение рекомендовал, а потом, один на один, такой разнос учинил - мое почтение! Знаешь, обиднее всего, что он словно нюхом чует: где что не так. И сразу туда. Веришь, пряности и уксус у нас на кухне закончились, так он не пожалел - десять минут мне лекцию читал. По кулинарии! Что, мол, недопустимо бойцов Красной Армии пресной бурдой пичкать.

- А ты? - Алексей явно заинтересовался историей. - Ты что?

- А что я? Возьми, да и брякни, что, мол, в Испании сухарю плесневелому рады были, а уж кусок вяленого мяса - за счастье считали, и думать не думали, что оно на вкус - старая шина от полуторки.

Домбровский кивнул, соглашаясь, но Бронислав продолжал:

- А он сощурился - ну, ты его манеру знаешь, - и как рявкнет: "Вы, товарищ Ястребов, сколько танков в Испании из окружения вывели?! Один?! Хотите, чтобы и тут также?!" И пошел меня на все корки честить - я аж вспотел...

- Это да. Лев Захарыч так поддать может - дым пойдет!

- Во-во... Ну, расчехвостил он меня и был таков, - Ястребов вздохнул. - А через месяц - вот...

Он указал на орден Ленина, ярким пятном выделявшийся на комбинезоне. Домбровский усмехнулся:

- Он?

- Думаю, что он. Ты ж его знаешь...

Бронислав саданул в броню рукоятью пистолета. Из люка высунулась голова в шлеме и вопросительно посмотрела на командира:

- Достань-ка в моем мешке... ну, ты понял...

Голова кивнула и скрылась в люке, а через секунду Ястребов держал в руках бутылку: