Беззвучно он удалился. Граф никому и словом не обмолвился об увиденном, однако его переполняло не отвращение, а страх, что из-за своей оплошности он может потерять обожаемую им красавицу супругу, которая являлась светом его очей и составляла счастье всей его жизни. Прошло время, а Мелюзина и знака не подавала, будто ей известно о том, что ее видели в ее ином качестве. Но однажды в замок пришли дурные вести: Жоффруа Большезубый напал на монастырь Малье и сжег его дотла, в пламени вместе с настоятелем и сотней других монахов погиб и Фреймун. Услышав о постигшем их несчастье, Мелюзина подошла было к мужу, чтобы утешить его, но бедный отец, не помня себя от горя, воскликнул: «Прочь, гнусная змея, осквернившая мой славный род!»

При этих словах она упала без чувств. Раймон, сожалея о том, что вырвалось у него в минуту отчаяния, кинулся к ней, чтобы помочь. Мелюзина пришла в себя, в последний раз обняла и поцеловала мужа, слезы струились по ее лицу. «О муж мой! – произнесла она. – Я оставляю в колыбели этих двух малышей. Люби и заботься о бедняжках, лишенных матери. А теперь прощай навсегда! Но знай, что ты и твои наследники еще не раз увидите меня в славном замке Лузиньян, я буду являться всякий раз, когда должен прийти новый хозяин». И со стоном она вылетела в окно, а на камне, куда она ступила последний раз, остался отпечаток ее ноги.

Малолетних детей, которых она оставила, звали Дитрих и Раймон. Ночью няньки заметили у колыбели мерцающую фигуру. Обликом она напоминала исчезнувшую графиню, однако ниже пояса у нее был чешуйчатый рыбий хвост, переливавшийся белым и голубым. Увидев ее, малыши заулыбались и протянули к ней руки, а она поднесла их к груди и начала кормить. Но с первыми лучами солнца она исчезла, и по громкому детскому плачу няньки поняли, что мать ушла.

Долгое время во Франции верили, будто несчастная Мелюзина появляется на крепостном вале замка перед тем, как должен скончаться его нынешний хозяин. Когда весь ее род вымер, то стали считать, что ее появление предвещает смерть короля Франции. Мезере говорит, что о явлении Мелюзины на старой башне Лузиньяна, предшествующем смерти одного из ее потомков или короля Франции, он слышал от людей, достойных всяческого доверия и не принадлежащих к тем, кого можно легко ввести в заблуждение. Она всегда показывалась в траурном платье, и люди слышали ее долгие душераздирающие причитания.

Брантом в своем панегирике герцогу Монпансье, разрушившем в 1574 году Лузиньян, ставший прибежищем гугенотов, пишет:

«Более сорока лет назад я слышал рассказ одного бывалого солдата о том времени, когда император Карл V посещал Францию. Его привезли в замок Лузиньян, чтобы он мог предаться такому приятнейшему занятию, как охота на оленей, в изобилии водившихся тогда в старых добрых парках Франции. Король безмерно восхищался поваром, а также красотой и размерами этого замка, имевшего, кроме всего прочего, такую интересную историю, и без устали слушал причудливые легенды о прекрасной даме, построившей его. Сказки эти в тех краях известны всем, даже старухам, стирающим белье в ручье. Мать короля, королева Екатерина Медичи, частенько расспрашивала этих старух о делах тех дней и слушала их рассказы. Некоторые утверждали, что им порой приходилось встречать хозяйку замка у родника, куда она приходила купаться в обличье прекрасной женщины, облаченной во вдовьи одежды. Другие говорили, что она появляется, но очень редко, и всегда в субботние вечера (поскольку именно в это время она не позволяла видеть себя) купается; верхняя половина ее тела принадлежит прекраснейшей женщине, а нижняя – змее. Третьи уверяли, что ее можно видеть на вершине высокой башни и в виде красавицы, и в виде змеи. Иные говорили также, что если королевство ожидало большое несчастье или смена короля либо смерть или опасность угрожала потомкам Мелюзины, бывшим величайшими людьми Франции и даже монархами, то всякий раз за три дня до события люди слышали ее крик, ужасающий и пронзительный, который повторялся всегда трижды.

Говорят, что это истинная правда. Некоторые обитатели замка верят в эти истории безоговорочно и передают их от отца к сыну. Рассказывают, что во время осады многие солдаты и высшие чины были свидетелями появления хозяйки замка, и они подтверждали это. Но громче и жалобнее всего она стенала, когда был отдан приказ разрушить все ее замки. С тех пор ее больше не слышали. Старухи утверждают тем не менее, что иногда она является им, но очень редко».

В 1387 году Жан Аррасский, секретарь герцога Беррийского, получил от своего хозяина задание собрать все возможные сведения о Мелюзине. Вероятно, герцог сделал это, чтобы доставить удовольствие своей сестре, графине Барской. Секретарь выполнил указание, использовав для этого труд «одного представителя рода Лузиньянов, Уильяма де Портенаша» об истории этой загадочной дамы, написанный на итальянском языке. Работа эта, если и существовала когда-либо, до наших дней не дошла; сочинение Жана Аррасского – это роман в чистом виде. Согласно ему, Элмас, король Альбы (Шотландии или, в популярном немецком варианте, Скандинавии), женился на фее по имени Прессина, встретив ее, когда она пела у источника. Она согласилась стать его женой, предварительно взяв с него обещание не входить в ее спальню, когда она рожает. Она подарила королю тройню, дочерей, которых назвали Мелюзина, Мелиор и Палатина. Сын Элмаса от первой жены поспешил к нему с этой счастливой вестью, и король, потеряв голову от радости, вбежал к жене и увидел, что она купает детей. Прессина при виде его пронзительно вскрикнула и, упрекнув Элмаса в забывчивости, исчезла вместе с детьми. Она воспитывала дочерей одна, пока им не исполнилось пятнадцать лет. Тогда Прессина рассказала им, как их отец нарушил данное ей обещание, и Мелюзина, самая младшая, решила отомстить ему. Договорившись с сестрами, она подстерегла короля Элмаса и, схватив его, заточила в сердце горы Авалон, или, как называли ее в немецких книгах, Бранбелуа, что в Нортубелоне, то есть Нортумберленде. Мать, узнав о том, что они сделали, пришла в ярость и наложила на Мелюзину заклятье каждую субботу принимать форму полурыбы до тех пор, пока не найдется человек, который женится на ней и никогда не станет допытываться, что же происходит с ней в этот день. Жан Аррасский пишет, что Сервиль, воевавший на стороне англичан и защищавший Лузиньян от солдат герцога Беррийского, клялся этому вельможе своей честью и добрым именем, будто «за три дня до того, как войска окружили замок, к нему в покои через запертые двери проникла огромная змея, чешуя которой переливалась голубым и белым, и несколько раз ударила хвостом по изножью кровати, где он лежал с женой. Жена, по всей видимости, вовсе не была напугана этим, чего нельзя сказать о нем самом. Когда же Сервиль выхватил меч, змея тут же превратилась в женщину и произнесла: «Как же так вышло, Сервиль, что ты, побывавший в сотнях битв и выдержавший множество осад, испугался? Знай же, что я хозяйка этого замка, я построила его, а тебе вскоре придется защищать его!» Сказав это, она снова приняла вид змеи и удалилась, прежде чем он успел что-либо понять».

Стефан, монах-доминиканец, происходивший из рода Лузиньянов, развил и продолжил сочинение Жана Аррасского. Он сделал эту легенду настолько популярной, что семьи Люксембург, Роан и Сассенэ даже изменили истории своих кланов так, чтобы доказать, что и они происходят от знаменитой Мелюзины, а император Генрих VII немало гордился тем, что может назвать эту прекрасную и загадочную даму в числе своих предков. Хронист Конрад Вецерий в своем жизнеописании этого короля говорит: «Не могу не упомянуть о том, что узнал из одного небольшого сочинения, написанного на местном диалекте, о жизни и деяниях некоей женщины по имени Мелюзина. Она считается одной из прародительниц Генриха VII, обреченной в один из дней недели от пояса и ниже принимать форму змеи… Как уверяют авторы этого труда, в океане есть остров, где живут девять сирен, наделенных различными магическими дарованиями, к примеру они могут превращаться в любой предмет, какой пожелают. Так что не будет нелепым предположить, что эта самая Мелюзина происходит именно оттуда».