— Он отказался, — поведал Мышате Филофей.

— А разве он мог согласиться?

— Конечно, не мог. Клекот орла с небес не может заставить льва выпустить из пасти добычу. Но он может его раздразнить.

— Василевс хочет, чтобы хакан Святослав напал сам? — догадался Мышата.

— Именно так. Армия уже во Фракии. Предводительствуют ею магистр Варда Склир[15]и стратопедарх Петр[16].

— Варда Склир? Я думал, что после смерти[17]жены Цимисхий утратил к нему благорасположение.

— Выходит, что нет.

— Бывший родственник василевса и евнух, — пробормотал Мышата. — Они там накомандуют.

— Пустое говоришь, купец, — проворчал Филофей. — Варда — полководец опытный. Да и патрикий Петр, хоть и евнух, а воин изрядный. Говорят, он однажды вождя скифов в единоборстве копьем насквозь пропорол.

— Он сам же небось и говорит, — скептически ппоговорил Мышата. — Вот перейдет Святослав через Гемеи...

— Не перейдет! — отрезал Филофей. — Как только сойдет снег, на перевалах встанут наши заставы. Там, в горах, мы и похороним войско вашего хакана.

— Почему — нашего? — обиделся Мышата. — Родом я — булгарин, служу, как ты сам знаешь, империи. Считаешь, плохо служу?

— Хорошо служишь, — примирительно произнес Филофей. — Святослава ты прошлым летом очень ловко из Булгарии выманил. А что не вышло у нас ничего, так в том твоей вины нет. Кто же знал, что Святослав успеет так быстро вернуться. Но сейчас твоя задача — проще. Святослав и сам настроен напасть на наши границы. Главное, чтобы эта хитрая лиса Калокир его не отговорил. Скажи своему брату воеводе, что войско наше во Фракии — слабое, а полководцы — никудышные...

Беседа по-родственному

— ... Полководцы у них никудышные, — рассказывал Мышата внимательно слушающему его Духареву. — Войско под ними — тоже не из лучших...

— То есть, ты считаешь, мы их одолеем? — уточнил Сергей.

— Одолеем, — подтвердил Мышата. — Но есть одна загвоздка...

— Думаю, с этим мы справимся, — выслушав, сказал Духарев. — А расскажи мне, брат, каков он — Иоанн Цимисхий?

— Каков? Ему сорок четыре года. Сам роста невысокого, но грудью широк и в плечах тоже, волосы цветом — как у тебя, только пожиже. Борода узкая, рыжеватая, нос тонкий. Говорили, василисса Феофано в него просто-таки влюбилась. И в это можно поверить — такой красавец.

— Да плевать мне на его внешность! — перебил Сергей. — Что он за человек? Что от него ожидать?

— Родом он из армянского нома. Говорят — лучший в империи на мечах и ловок необычайно: в сече летает, как птица. В молодые годы, бывало, наскочит один на целый отряд, порубит всех и к своим возвратится без единой царапины. Из лука стрелять горазд. Говорят, не хуже коренного степняка стрелы мечет. Но это вряд ли. Луки у ромеев, сам знаешь, так себе. А вот с копьем и дротиком управляется лучше любого. Рассказывали мне: он кладет кожаный мяч на дно стеклянной чаши и древком копья на полном скаку выбивает мяч в воздух повыше доростольской стены. А нрав у него такой, что везде первым хочет быть. В бою, в играх, с женщинами. А чего от него ожидать, так это смотря для кого. Для друзей и родичей — много хорошего. Для врагов — много неприятного, потому что полкодец он знаменитый. Пороков у него немного, а характер такой, что ни перед чем не остановится. И не жалеет никого. Тут такое было: после того как Цимисхий власть захватил, должны были его на царство помазать, а патриарх отказал ему в помазании. Потребовал сначала выдать убийц Никифора и отослать Феофано. Иоанн согласился не колеблясь. Выдал им Льва Валанта, которого убийцей Никифора объявил, и Феофано из столицы выслал. А ведь это они его императором сделали.

— Нехороший поступок, однако, — заметил Духарев. — А ты говорил: к своим Цимисхий хорош.

— В первую голову он хорош к себе, — возразил Мышата. — А что убийц Никифора выдал, так это тоже правильно. Убийцы василевса должны быть наказаны. И он, новый василевс, должен наказать тех, кто пролил священную кровь.

— Можно подумать, они не для него стараясь! — фыркнул Духарев.

— Да хоть бы он сам Никифора и убил, какая разница. Главное, чтобы плебеи видели: закон соблюден. А что он Феофано изгнал, так это правильно. На ней, люди говорят, кровь трех василевсов. Настоящий мужчина никогда не позволит женщине сбить себя с пути. Тебе, брат, тоже не мешало бы об этом помнить.

— Ты на что намекаешь? — нахмурился Дунаев.

— А я не намекаю. — Заплывшие жиром глазки Мышаты внезапно открылись широко, глянули строго, с осуждением. — Я прямо говорю: женщина эта, с которой ты здесь живешь, сбила тебя с пути истинного. Из-за нее ты о родичах своих забыл. Жену свою, сестру мою Сладиславу, из дома изгнал, а сам...

— Молчать! — бешено выкрикнул Сергей. — Ты что несешь?! Думай, что с языка слетает, пока я тебе его не отрезал!

— Что знаю, то и говорю! — вскакивая, заорал Мышата. — Слада сама, что ли, из дома ушла?!

— Это она тебе сказала, что я ее выгнал? — Глаза Духарева сузились. Рука сама цапнула лежащую на лавке саблю,

— Не сама, — Мышата сообразил, что рискует остаться без головы, и сдал назад. — Она ничего не говорила. Сказала только, что хочет в монастырь уйти.

Духарев сдержал гнев, медленно выдохнул. Вот черт, едва брата не зарубил!

— Где она сейчас? — спросил он.

— В моем имении под Константинополем.

«Вот черт! — подумал Духарев. — Хотел же Калокира попросить, чтоб уплыть ей не дали!»

— Послушай, Серегей...

— Нет, это ты послушай! — перебил его Духарев. — Возвращайся к себе и немедленно... Немедленно, понял, отошли ее домой! Сопровождающих ей дай надежных. И запомни: это моя жена, и я решаю, как мне с ней жить! Ты меня тут в нарушении закона попрекал, а сам чужую жену от мужа укрываешь!

— Никого я не укрываю! Если муж жену изгнал, она возвращается в дом своего отца, в дом своего рода, а род ее — я!