идиоты? — презрительно бросает Катарина. — Мы не собираемся свергать Кассиана. Он достойный правитель. Я просто заберу своё по праву у таких, как ты.

— А Гвидиче чем провинилась? Она старая аристократия? — допытывается Дельтиго, будто это сейчас самое важное. — Тяжело, наверно, было прикидываться её подружкой столько времени?

— Ничего подобного, — Кат пожимает плечами и начинает перебирать на столе странные флаконы, они выглядят пустыми, если не считать золотистого донышка. — Я не притворялась. Джемма — хорошая подруга, но запретная магия есть только у неё. С Дерилом я бы вряд ли справилась. А теперь, как раз пора будить нашу красавицу.

Катарина возвращается ко мне и кончиком кинжала чиркает мне по ключице. Я вздрагиваю и вскидываю голову.

— Кат? Это всё-таки ты? Что происходит? — есть риск, что я переигрываю, но сейчас уже вряд ли стоит сильно беспокоиться о моих актёрских талантах.

Бывшая подруга кончиком острия поддерживает мой подбородок, не позволяя опустить голову. У меня внутри все холодеет, я боюсь ножей и вообще оружия.

Я и на фаербол готова только со стороны смотреть.

И вместе с тем, будто кто-то изнутри вселяет в меня уверенность, что этот кинжал мне нипочём.

— Тебе доведётся поучаствовать в величайшем событии столетия, Джем. В сотворении всесильного мага, обладающего тем, что было рассеяно между всеми этими жалкими родами.

Стоит ей убрать лезвие от моего лица, как меня заслоняет плечом, сидящий рядом Дельтиго.

— А ты, значит, достойная? — хмыкает он, а сам опирается связанными руками на узел верёвки на моих запястьях, сложенных на коленях.

И я чувствую, будто мне тыкают в кожу горячей иглой, но верёвка стягивает руки уже не так сильно, и я, закусив губу, терплю неприятные ощущения, понимая, что Рамис пытается меня незаметно освободить.

Кажется, ювелирным использованием того самого бытового заклинания сушки одежды. С ума сойти! Мне бы его воображение!

— Вполне, — пренебрежительно отвечает она и зыркает на Ранзо, демонстрируя ему браслет, — а ты, если не хочешь познакомиться с Проклятым, продолжишь меня слушаться. Встань между двух проходов, нашим и тем, что любезно показал нам Рамис. Я потом решу, как мы будем уходить.

С этими словами она снова возвращается к столу, на котором её ждут склянки. Прерывая её сосредоточенный выбор, Дельтиго опять влезает с вопросами:

— Ну, хорошо. Допустим, у тебя всё получится. А дальше что? Ты вне закона. Думаешь, дядюшка бросится тебе на помощь?

Рамис, сам того не зная, наступает Катарине на больную мозоль.

Это видно по напрягшимся плечам и неестественно выпрямившейся спине.

— Сначала отомщу всем, кто предал, а там посмотрим.

Пока Кат не видит, мне удаётся слегка растереть запястья и прикоснуться к кольцу, которое, по моим ощущениям взорвётся снопами искр.

Золотистая надпись всплывает перед глазами: «После стука падай на пол!».

Отлично, к нам всё-таки идут на помощь.

Зря я плохо думала о Дельтиго.

А Катарина тем временем всё же определяется с выбором флакона, и поворачивается к нам с победным взглядом. На губах её змеится злорадная усмешка.

— Чтобы вы прониклись красотой момента, я оставлю вас напоследок, — обещает она. — Ты, Дельтиго, будешь предпоследним. Драгоценная подруга проживёт на несколько минут дольше. А пока… Я приму всю магию, что мы смогли собрать у негодной крови. Настало время вернуть мощь нашему роду…

Глаза её загораются фанатическим огнём.

О каком роде она говорит, если собственный дядя втравил её в какой-то кошмар и собирался от неё избавиться?

И что значит, приму магию?

Сейчас, когда ко мне вернулась память и почти все знания, могу твёрдо сказать, что нельзя усвоить чужую магию! Её можно только пропустить через себя…

Катарина же начинает одной ей ведомый ритуал, заставляющий меня покрываться мурашками.

Глава 65

Гортанным голосом распевает Катарина ритуальные слова.

Звучит впечатляюще. Только…

Я могу перевести всё, что она произносит, и это напоминает бессмыслицу.

Смесь древнелидванских и древнехвиссинских заклинаний.

Все они по отдельности известны каждому древнику, который закончил хотя бы третью ступень, но вместе друг другу только противоречат.

И первая моя мысль, что кто-то жестоко разыграл Катарину, но, сощурившись, я вижу, что крупицы силы, оставленные мной Кат, всё же реагируют.

У меня внутри всё холодеет: неужели у неё получится?

— Да вернётся в род сила, — торжественно провозглашает Катарина и срывает пробку с флакона в её руке.

Выпущенная на свободу магия закручивается небесно-голубой спиралью вокруг Кат, а потом, развернувшись в искрящийся жгут, ударяет её в грудь, проходя через неё мощным потоком.

Простирая руки, Катарина принимает её, но лицо её искажено болью. Очевидно, что чужая сила причиняет ей мучения.

Чужеродная магия не собирается укореняться в ней и вылетает, превращаясь в грязно-серый дымок, цепляя за собой жизненные силы Катарины, заблокированная мной магия которой не может защитить её от этой атаки.

И Кат не выдерживает. Она срывается на душераздирающий крик, роняя опустевший флакон, который катится к моим ногам, теряя немного золотистого порошка.

Но на донышке кое-что ещё остаётся, и я, повинуясь наитию, подбираю его, уже не скрывая, что руки у меня свободны.

Вижу, что Ранзо наблюдает за моими действиями, но это уже не имеет значения. Или нас спасут, или мы не выберемся отсюда живыми.

Пытка Катарины заканчивается, когда она уже осипла от крика.

Дрожа, она старается ощутить в себе утраченные силы и зажигает в руке светляк, и у неё даже получается, но огонёк выходит маленький и тусклый, и через пару секунд он гаснет со слабым хлопком.

Кат неверяще смотрит на свои ладони, снова и снова пытается снова зажечь светляк, но ничего не выходит.

Она ничего не приобрела, кроме седой пряди в волосах, но всё ещё не верит в крах своих надежд.

Молясь, чтобы у меня получилось, сжимая в руке флакон, я призываю освобождённую магию, пока она окончательно не рассеялась в этом мире. Мысленно обещая ей, что я постараюсь вернуть её в прежнее вместилище. И когда она нехотя отзывается и устремляется во флакон, подчиняясь моим заклинаниям, произнесёнными шёпотом, почти одними губами, я отрываю от лифа платья самую крупную бусину и затыкаю горлышко со словами: «Форца кон пресса», надёжно запечатывая его.

Осознавшая провал Катарина впадает в бешенство. Она с воплем отчаяния хватает один из стульев и замахивается, собираясь расколотить все оставшиеся флаконы.

И в этот момент стены нашего вместилища начинают дрожать, пол под ногами гудит и будто ходит волнами. Откуда-то снаружи раздаётся громкий мерный стук.

Тук-тук-тук.

Вспомнив о предостережении Кристиана, я со всей силы толкаю Дельтиго в плечо и валюсь рядом