– Слышь, Графа, – присев рядом с рыжей, понизил голос смуглоликий Федька. – А кто это, а? Ты ж кому-то про то, что мы высмотрели, сообщила?

– А ты как думал? – Сашка повела плечом и хмыкнула. – Конечно, сообщила… А кому – не скажу. Много здесь наших. Однако меньше знаешь – крепче спишь.

Посмотрев куда-то поверх голов сидевших у костра отроков, рыжая вдруг осеклась и насторожилась. Парни резко обернулись, увидев идущего прямо к кибитке ландскнехта в панцире и вальяжно накинутой на плечи дорогой шубе, порванной в нескольких местах так, словно ее хозяина драли медведи или уж по крайней мере волки.

Острый взгляд, вытянутое, не отличавшееся особенной добротою лицо, за спиной – полутораручный меч, «ублюдок»-бастард с волнистым лезвием, наносящий страшные раны. Обладателей таких мечей враги в плен не брали…

– Отпетый! – шепнул Левка Егорке. – А ну-ко, бежим, робяты!

– Сидеть, – негромко сказал ландскнехт. Сказал по-русски.

Сашка тут же вскочила на ноги:

– Так ты, мил человек…

– Уходите, – оглянувшись, продолжил незнакомец. – Здесь, чуть южнее, овраг – знаете?

– Угу!

– За ним перелесок, потом кленовая рощица – а там уже и наши. Всего-то верст пять.

Сказал и тотчас ушел, не реагируя ни на какие «подождите, дяденька».

– Сидеть! – глядя вслед наемнику, прикрикнула на мелких рыжая. – Не дергайтесь, отроци. Сказано же – вечером. Как стемнеет, уйдем. Недолго уж…

– Наверное, награду нам какую дадут? – мелкий Левка сдвинул на затылок треух и мечтательно прищурил глаза. – Талер! Или даже – два.

Пригладив темные, растрепанные ветром локоны рукой, смуглый Феденька расхохотался в голос:

– А зачем тебе талер, Лев?

– Ну… нашел бы зачем… – растерянно отозвался мальчишка. – Всяко на что-нибудь пригодился бы.

– Я – так на дом начну копить, – Егорка обстоятельно погладил себя по бокам. – Или на мельницу.

– Так на дом или на мельницу? – хохотнула Сашка.

– На дом!.. И на мельницу.

Парнишка сурово засопел носом и обвел приятелей тем самым оскорбленно-недовольным взглядом, который обычно бывает у тех, кто вот-вот готов броситься в драку. Верно, и бросился бы, да не успел – вернулся дядюшка Ксенофонт с полной толикой новостей и предостережением не высовывать из ельника и носа.

– У шведов в стане переполох. Ну, вы, верно, и без меня знаете, – усевшись к костру, Ксенофонт почмокал губами. – Хватают всех да каждого, пытают. В лагерь к ним лучше и не ходить.

– А сюда, дядюшка? – вскинула глаза рыженькая. – Сюда шведы не нагрянут?

– Сюда – нет. Здесь ревельские немцы искать будут… Но так, вполсилы. Не очень-то они шведов любят, особенно после недавней драки.

– Это когда из-за девок-то мордасы друг дружке колошматили? – скромненько опустив очи долу, Сашка проявила полное знание темы.

– Да, тогда, – уходя в кибитку «малость отдохнуть», дядюшка Ксенофонт с подозрением посмотрел на девчонку, однако ничего не сказал, лишь велел ставить на костер котел да начинать варить ужин.

Ужин – это было кстати, не голодными же всю ночь шастать? Оно, конечно, пять верст вроде и не велико расстоянье-то, однако – в темноте, да по лесам, по оврагам. Уж тут торопиться себе дороже! Ноги переломаешь – и дальше что?

– Графа, а ты тоже талеры копить будешь? – продолжая начатый разговор, спросил Феденька. – На дом?

Сашка откровенно – во весь голос – расхохоталась, так что, верно, и на раковорских стенах было слыхать.

– Я не копить буду, Федь. Я тратить буду!

– Тратить? А…

– Я ж замуж собралась, забыли? Его величество обещал достойного жениха подобрать. А раз уж он сказал – не обманет!

– Знамо дело – королевское слово крепкое… Значит, тебе, Графа, талеры не нужны? Так выходит?

– Ну, так… Э-эй! – тут же опомнилась девушка. – Как это не нужны?! Вам нужны, а мне не нужны, что ль? Талеры всем нужны… разве что окромя покойных. И вот что, отроци… Давно вас хотела просить – не называйте меня больше Аграфеной… Пусть буду – Александра, Сашка… лады? Новая жизнь у меня нынче будет… И имя – новое. Красивое, не то, что прежде. Алек-сан-дра! Ну, красиво же, а?

– Ага… – согласно кивнул Федька. – А на талеры ты можешь, к примеру, жениху своему будущему подарок какой купить. Чтоб ему приятно стало, чтоб видел – не голь-шмоль какую-нибудь замуж берет!

– Да по королевскому-то слову любую голь-шмоль замуж возьмут! – резонно возразил Егор. – Уж разве король Арцымагнус Хрестьянович за Агра… Александру нашу не даст приданое? Знамо дело, даст. Интересно, кто женихом будет?

– Ну, хватит уже женихов моих обсуждать, – рыжая обиженно поджала губы… и вдруг снова улыбнулась, словно бы вспомнила что-то необыкновенно хорошее, важное. – А подарок-то жениху у меня как раз есть! Обождите-ка…

Забравшись в кибитку, девчонка почти сразу же выскочила обратно и, подбежав к отрокам, протянула на ладони маленькую лаковую коробочку с красивым серебряным гербом в виде вставшего на задние лапы зайца – на крышке.

– Зело красно! – заценили парни. – Это что же, шкатулка такая?

– Сами вы шкатулки, – Сашка хмыкнула. – Табакерка это!

– Та-ба…

– Табак курить. Ну, или нюхать, – горделиво подбоченясь, пояснила рыжая. – Тут, в европах, так среди богатых и владетельных людей принято. Да я и сама, верно, курить начну… Или – нюхать.

– Ты – курить?! – ахнул Егорка. – Свят, свят, свят! То ж, сказано, диавольская забава.

– Сам ты…

Препирались недолго, принялись варить ужин – перловую крупу с оставшимся со вчерашнего ужина рябчиком, коего хозяйственный Егорка заботливо припрятал под телегою, на снежку.

Дабы не будить лишний раз дядюшку Ксенофонта, Сашка спрятала табакерку в ребячьем шалаше, под лапником, и принялась помогать отрокам, а лучше сказать, взяла на себя все основные заботы по приготовлению ужина. Гоняла ребят по всякой мелочи, помешивала, солила… соль-то был оттуда же, откуда и табакерочка, от шотландского содомита пресвитера.

Еще с утра сквозь нежно-палевые облака иногда пробивалось солнышко, однако же поднявшийся ближе к вечеру ветер нагнал свинцово-серые тучи, время от времени исходившие натужным дождем пополам с мокрым снегом. Так что стемнело рано, и Сашка со своей славной командою, с аппетитом поужинав, подались через ельник к овражку. Первой ушла Сашка – ни подружка Клара, ни дядюшка Ксенофонт ее ни о чем не спрашивали, ушла и ушла – профессия у нее такая, род занятий…

Не то было с ребятами, свой уход отроки всяко должны были бы объяснить, ответить на простой вопрос – куда это они, на ночь глядя, собрались? Так вот, чтобы не отвечать, парни притворились зело уставшими да, зевая, завалились нынче спать пораньше, ушли себе в шалаш… а уж оттуда, сняв лапник, и ретировались в ельник, где их уже поджидала рыжая.