– Аргилай! Меня зовут Аргилай! Ты еще запомнишь это имя, Джордан!

– Дубина, тебя зовут Дубина… – застонала Трица, слепо щурясь в сторону юноши. – Еще расскажи, куда мы едем.

Но этого Лаи сообщать не стал. Терзаемый изнутри злостью, он подхватил арт-три под второе плечо и вместе с Борзым бегом потащил женщину к черной карете.

Вини гнал лошадей до тех пор, пока друзья не покинули Тильбон. По дороге захватили Упрямца и Луну. Остановились только в лесу за Южной Окраиной на небольшой полянке. Чтобы огонь не бросался в глаза со стороны дороги небольшой костерок развели за холмом. Лишь после этого выдохнули и спокойно поговорили.

Оказалось, что печальные новости имелись не только у Аргилая с Трицитианой. Счастливчик Ларри не простил нападения, а тем более покушения на жизнь его рыбок. За головы всех участников налета на бордель Розовый Бутон, а также за информацию о красной карете была объявлена щедрая награда.

Новости о смерти Совенка и полном провале операции по спасению Роксаны окончательно добили настрой Тильбонских Баламутов.

– Хорошо дым увидели и решили к воротам подкатить… – вздохнул Чарли Статус, ломая ветки и бросая их в огонь. – Так и вас бы не вытащили.

– Что за пугало валялось у ворот? – с интересом спросил Эгей Борзый.

– Шаркач, – пояснила Трица, щурясь и утирая сочащиеся из глаз слезы. – Магическая тварь. Их всех должны были давно перебить. Но Джордан где-то достал одного.

– Трындец он вонючий. – поморщился рыжий парень, вспоминая мерзкий смрад.

– Ты уже лучше видишь? – обеспокоенно спросил Аргилай у наемницы.

– Достаточно, чтобы разглядеть дубину, который кричит на ограблении свое имя! – скривилась та. – Теперь они знают двоих. Тем проще найти оставшихся.

– Коробочку придется сжечь. – с сожалением сообщил Вини. – Только не знаю, поможет ли. К Чарли домой нагрянули уже небось.

– Хрен с ними. – расстроено отмахнулся столичный модник. – Ларри мать не тронет, отца забоится. А я домой не сунусь теперь.

– Поехали с нами, – предложил Аргилай. – Все вы, поехали! Вместе не пропадем, мы отличная команда!

– Не могу… – грустно протянул Эгей, встал и подошел к карете. Извлек из тайника в несколько бутылок с вином, откупорил и раздал товарищам. А вот еды в коробочке, увы, не нашлось. – Семью бросить не могу. – продолжил Борзый, садясь на свое место у костра.

– Не переживай за нас Лаи, – пробасил Вини, кладя свою огромную ладонь на плечо товарища. – Выкрутимся, не впервой. Если совсем горячо станет – в ополчение запишемся и рванем в Фельдбон. – он усмехнулся, вытянул длинные ноги к костру и стрельнул глазами на Эгея. – У Борзога связи. Каждую неделю в армию записывается.

– Зачем ты вообще рот открыл? – недовольно спросила Трица, возвращаясь к старой теме и отпивая вина из бутылки. – На кой орать свое имя?

Аргилай виновато потупился в землю, собираясь промолчать. Но все еще клокочущая внутри ярость взяла верх, он поднял глаза и ответил наемнице:

– Джордан и такие богатеи как он, творят, что им вздумается под прикрытием денег. Не боясь, не скрываясь и не таясь. Жизнь простого человека для них ничто, пустое место. Они относятся к нам, как к вещам, как к куклам, с которыми можно творить все, что угодно. – Лаи помолчал, а после добавил. – Мне надоело бояться и быть вещью для таких людей. У вещи нет имени, а у человека есть. Пусть Джордан знает, что я не боюсь его. Пусть запомнит, что обычные люди без денег и власти могут утереть ему нос.

– Да, вокруг много несправедливости, – посочувствовал Вини. – Это тяжело, но приходится с этим жить. Таков мир, тут ничего не поделаешь.

– Мир таков, каким создаем его мы! – сжимая кулаки, ответил Аргилай. – Маленькие несправедливости, которые мы допускаем, мимо которых проходим, отводя глаза и качая головой – в сумме создают несправедливости большие. А те в свою очередь складываются в общую несправедливость мира.

– Я уже слишком пьян, чтобы осилить такое! – засмеялся Эгей, отбрасывая пустую бутылку. – Но мимо одной несправедливости я все, же не пройду мимо. – он встал, покачнулся и отправился к карете за добавкой.

– Кроет тебя Лаи, конечно конкретно… – пробормотал Вини. – Говорят, убийство меняет человека.

– Ага, он становится холодным! – копаясь в тайнике, крикнул Борзый.

– Сегодня Аргилай впервые отнял жизнь. – не обратив внимания на комментарий, продолжил здоровяк. – Такое изменяет, ломает что-то в душе.

– А я слышал, – с пьяной радостью сообщил вернувшийся с бутылкой Эгей. – Что убитый является к своему убийце в первую ночь и душит того ледяными влажными пальцами. Здорово, правда? Мы трупака схватим, пожарим и будет закусон!

– Лаи прав. – внезапно согласилась Трица. – Но нам не справиться с такими, как Джордан. Мы слабее. Даже все вместе.

– Тогда я стану сильнее! – упрямо ответил Аргилай, и в его глазах под нахмуренными бровями грозно сверкнуло пламя костра.

Спешно покинув Тильбон, Трицитиана, опасаясь погони, не рискнула продолжить путешествие по главной дороге. Наемница решила идти вдоль тракта по лесам. Друзья старались избегать деревень, ночевали под открытым небом, питались корешками, а при удачной охоте – мясом мелкой дичи.

Труп дядюшки Чуряя не явился за своим убийцей в первую ночь. Не явился и во вторую. Быть может, заплутал или задержался по дороге. На третью ночь он тоже не рискнул потревожить сон Аргилая. Как и в последующие. Наверное, забыл, что он должен душить своего губителя, или просто поленился идти. А вот Лаи не забыл тот смертельный поединок в зловонной камере подвала особняка лорда Джордана. Не забыл, как его жизнь висела на волоске и могла оборваться от рук пьяного негодяя. Запомнил раз и навсегда, что бой – это не тренировка, не рыцарский турнир. В бою нет места для ошибки, потому, что цена проигрыша – смерть.

На второй день после расставания с Тильбонскими Баламутами Аргилай подобрал в лесу две крепкие палки и подошел к Трице.

– Я был не прав, когда забросил тренировки. Лишь благодаря твоим урокам мы выбрались из плена. Я хочу, чтобы ты учила меня дальше. – попросил он. – Обещаю – я буду старательнее получать тумаки и перестану ныть.

Наемница, ощипывающая подбитую камнем ворону, подняла на юношу свои глаза цвета весеннего льда и после короткого размышления, ответила:

– Иногда, чтобы понять ценность чего-то, приходится заплатить высокую цену. Верно?

– Джордан еще получит свое. – кивнул Лаи. – Я не забуду Совенка.

– Я помню твои слова у костра, – сказала Трица. – Я готова учить тебя дальше. Но не надейся, что умение сражаться поможет искоренить несправедливость в мире. Поверь, я знаю.

– Верю. – не стал спорить Аргилай, но затем упрямо добавил. – Но я попытаюсь!