— Итак, что у нас осталось? — осведомился суперинтендант Глейшер.

Уимзи покачал головой:

— Немного, но все же кое-что. Во-первых, Уэлдон что-то знает о той лошади, я готов поклясться. Он заколебался, когда я спросил, не видел ли он чего-то или кого-то, человека или животное. Я почти уверен, что он решал — сказать «нет» или что-нибудь выдумать. Во-вторых, сама история слишком шаткая. С этим его драгоценным расследованием и ребенок бы лучше справился. Почему он дважды ездил в Уилверкомб и дважды возвращался, так ничего и не сделав? В-третьих, его история слишком гладкая и битком набита точными указаниями времени. Зачем это надо, если ты не готовишь себе алиби? В-четвертых, в самый критический момент его якобы видел неизвестный, желавший узнать, который час. Какого черта человек, который только что был в деревне, полной народу и часов, спускается по Хинкс-лейн и спрашивает время у случайного туриста? Незнакомец с вопросом «который час?» — обычный прием при фабрикации алиби. Все это слишком продуманно и сомнительно — вы как считаете?

Глейшер кивнул:

— Согласен с вами. Сомнительно. Но что это все значит?

— Тут я пас. Могу предположить одно: чем бы Уэлдон ни занимался в то утро в Уилверкомбе, нам он об этом не рассказал. И возможно, он каким-то образом в сговоре с убийцей. А что с той машиной? OI 0101?

— Номер зарегистрирован в графстве… шир, но это ничего не значит. Сейчас все покупают подержанные машины. Но, естественно, мы пошлем запрос. Телеграфируем тамошним властям, они наведут на след. Однако это не поможет выяснить, чем Уэлдон занимался потом.

— Ничуть. Но если та леди отыщется, вреда не будет. А вы не спрашивали в Зимнем саду, что за программа была у них в прошлый четверг утром?

— Да, констебль Ормонд сейчас у них. А вот и он!

Констебль Ормонд узнал все в точности. Концерт классической музыки, начало в 10.30. «Маленькая ночная серенада» Моцарта, две «Песни без слов» Мендельсона, «Ария на струне соль» Баха, сюита Генделя, антракт, «Героическая» Бетховена. Все на месте, все правильно. Бах и Бетховен, как и было сказано, и время указано почти верно. Напечатанных программ, которые можно унести с собой или запомнить, не было. Кроме того, «Героическую» решили играть в последний момент вместо «Пасторальной» из-за того, что кто-то потерял партитуры. Каждое произведение объявлял со сцены дирижер. Если у кого-то еще оставались сомнения в том, что мистер Генри Уэлдон посетил именно этот концерт, они могли объясняться разве что удивлением, как точно ему удалось запомнить услышанные номера программы. Бесспорного подтверждения его рассказа не было, хотя полицейский констебль Ормонд тщательно опросил прислугу. Увы, людей в темных очках в Зимнем саду что тараканов в подвале.

Несколько минут спустя другой констебль принес еще одно подтверждение истории Уэлдона. Он поговорил с миссис Лефранк и узнал, что джентльмен в темных очках действительно приходил в среду, спрашивал Поля Алексиса и пытался узнать что-то про Лейлу Гарленд. Миссис Лефранк почуяла «неприятности» и живо отшила его, послав искать ресторан, где Алексис порой обедал. Владелец ресторана его вспомнил — да, кажется, они говорили что-то про Зимний сад с джентльменом из оркестра, который случайно заглянул к ним, нет, не с мистером да Сото, гораздо скромнее, тот джентльмен играет за четвертым пюпитром во вторых скрипках. Наконец, в результате долгих расспросов работников самых известных гаражей Уилверкомба отыскался механик, который помнил джентльмена, что обратился к ним в среду утром по поводу «моргана» и жаловался на то, что машина плохо заводится, и на слабое зажигание. Механик не нашел никаких дефектов, кроме некоторого износа платиновых контактов, что могло вызывать затруднения при запуске остывшего двигателя.

Все эти подробности имели лишь косвенное отношение к преступлению, если таковое вообще имело место. Они, однако, подтверждали, что показания Уэлдона в целом точны.

Что раздражает в сыщицкой работе, так это простои, без которых расследование обычно не обходится. Междугородние звонки прерываются; людей, которых срочно требуется допросить, не оказывается дома; письма доставляют не сразу. Поэтому все были приятно удивлены тем, насколько легко отыскалась хозяйка номера OI 0101. Уже через час Совет графства…шир телеграфировал, что последней владелицей номера OI 0101 является миссис Мокэмб, проживающая по адресу Кенсингтон, Попкорн-стрит, 17. Не прошло и десяти минут, как уилверкомбский коммутатор принял запрос на междугородний разговор. Не прошло пятнадцати, как раздался звонок, и суперинтендант Глейшер узнал от горничной миссис Мокэмб, что хозяйка гостит у викария в Хитбери. В доме викария тут же взяли трубку. Да, миссис Мокэмб у них в гостях, да, она дома, ее сейчас позовут, да, у телефона миссис Мокэмб, да, она прекрасно помнит, как в прошлый четверг подвозила джентльмена в темных очках от Дарли до Уиверкомба и обратно. Да, она, наверное, сможет вспомнить точное время. Она подобрала его, должно быть, около десяти утра, судя по времени отъезда из Хитбери, и уверена, что снова высадила его в Дарли в час дня, потому что посмотрела на часы, чтобы понять, успеет ли на ланч и партию в теннис к полковнику Крэйтону, который живет на другом конце Хитбери. Нет, она прежде не видела этого джентльмена и не знает его имени, но думает, что сможет его опознать, если понадобится. Никакого беспокойства, спасибо, она только рада узнать, что полиция не по ее душу (серебристый смех) — когда горничная сказала, что звонит суперинтендант, она испугалась, вдруг пересекла где-то сплошную линию или припарковалась там, где нельзя. Она гостит у викария до будущего понедельника и будет счастлива поспособствовать следствию. Она надеется, что ее доброта не помогла скрыться какому-нибудь гангстеру.

Суперинтендант поскреб в затылке.

— Мистика какая-то. Раз-два — и нам все известно. Хоть бы раз не туда попали! Но все-таки, если леди дружит с преподобным Тревором, с ней все в порядке. Он пятнадцать лет тут живет, милейший джентльмен, очень, знаете, старорежимный. Надо выяснить, насколько хорошо он знаком с этой миссис Мокэмб, но, скорее всего, она чиста. Что до опознания — не уверен, нужно ли оно.

— Вероятно, она не сможет опознать его без очков и темных волос, — сказал Уимзи. — Поразительно, как меняется внешность, когда глаз не видно. Конечно, можно заставить его надеть очки, а можно пригласить ее, чтоб он ее опознал. Вот что. Позвоните снова и спросите, не сможет ли она сейчас приехать. Я отыщу Уэлдона и сяду с ним на веранде «Гранд-отеля», а вы приведете ее будто случайно. Если он ее узнает — все хорошо, если она его — тогда подумаем.

— Понятно, — сказал Глейшер. — Мысль недурная. Так и сделаем.

Он снова позвонил хитберийскому викарию.

— Все в порядке, она приедет.

— Хорошо. Я тут погуляю и попытаюсь отлепить Уэлдона от его маменьки. Если она будет свидетелем беседы, то съест старину Генри с кашей. Если получится, я вам позвоню.

Генри Уэлдон без труда нашелся в холле. Он пил чай в компании матери, но, увидев Уимзи, извинился и попросил поговорить с глазу на глаз. Они уселись за столик на веранде, Уэлдон заказал выпивку, а Уимзи принялся многословно пересказывать свою утреннюю беседу с полицейскими. Он все твердил, какого труда стоило ему уговорить Глейшера не доводить историю до ушей миссис Уэлдон. Генри рассыпался в благодарностях.