– Планета?

– Да! Я тоже скажу, – Арис встал на ноги. – Дайте камень и воду.

Ритуал повторили, и Арис вышел в центр площадки к Литек.

– Земляне решили забрать вашу планету себе. Они скажут, что везут вас домой, а на самом деле увезут вас на небо и выбросят там, в пустоте и холоде!

Денис слушал адала и не верил собственным ушам. Какая наглая беззастенчивая ложь! Даже представить немыслимо, чтобы его дядя, капитан Холодов, сделал что-нибудь подобное. Земляне не завоеватели, это все знают! Он совсем собрался вскочить и сказать об этом, он тоже может поцеловать этот камень и напиться воды, а потом сказать! Но Селет пихнул его в бок:

– Молчи.

Мальчик опустил голову.

– Они врут! Врут…

Арис тем временем закончил живописать, что сделают со всеми коварные земляне, если туземцы будут так глупы, что поверят им.

Денис взглянул на доктора. Лицо взрослого было усталым. С другой стороны от доктора на скамье сидел Ромис. Глаза у начальника лагеря были закрыты, он привалился к Ленси.

«Что же случилось здесь, пока мы были у водопада? Кто ранил Ромиса? Адалы? Туземцы? И где все?» – задавал себе вопросы Денис.

– Садись, – сказал жрец Арису. – Мы запомним твои слова. Но мы знаем и почему вы здесь. Не забывайте об этом! – Аптон обратился к окружающим. – Вы помните, что они хотели сделать? Если землянам нужна наша земля, как уверяет этот человек, то им нужны были мы сами…

Люди на площадке гомонили. В основном возмущенно.

– Всем молчать! – крикнул жрец. – Сейчас мы узнаем правду. Приведите свидетеля!

Жрец подошел к скамье, на которой сидели подозреваемые. Селет взглянул на старика, но тут же опустил голову. Только Ленси прямо встретил взгляд жреца.

– Я не хотел этого, – сказал Аптон. – Жертва принесена. Ноис знает свою судьбу. И смирился с ней. Вы заставляете меня снова дать ему вдохнуть свежий воздух… увидеть свет, нас… увидеть жизнь, – задумчиво сказал Аптон. Голос его был полон тоски. Но тоска быстро перешла в гнев. – Берегитесь! Все вы берегитесь! Будет так, как скажет свидетель!

Несколько человек направились к скалам. Они откинули циновку, прикрывавшую яму и принялись тянуть за веревки. Спустя пару минут из ямы показалась большая плетеная корзина, в которой сидел Ноис. Шею его все также сдавливал ошейник. Он держался руками за края корзины и щурился от солнечного света.

Пока они были у водопада, болтали у костра, спали… он был уже там, внизу! – Трей не могла сказать, что она думала и чувствовала. Она понимала, что все, что произошло с Ноисом – было неправильно. Что нельзя вот так, ни за что, только потому, что этому Одису захотелось лишить мальчика жизни – делать такое! А ведь Ноис-то видел, кто разбил Одиса. И он скажет всем. Почему бы ему не сказать? А потом… Что если и их опустят в яму вместе с ним?!

Нет! Денис же племянник капитана корабля. Его обязательно спасут! Ну, и их с Селетом заодно. И доктор не даст поступить с ними так. Но Ромиса ранили и доктор не смог защитить его… А их? Сможет? Как? Он такой же пленник, как и они. Трей закрыла лицо. Чем сидеть там, без света и умирать, пусть бы она умерла как Соук – в смертельной вспышке взрыва. Неправильно, все неправильно. Но что она могла сделать? Что?

Селет глаза не закрывал. Он смотрел на своего друга с немым вопросом. Он ждал укора, но в сознании мальчика была пустота. Черная стена уже отделила его от всего мира. Потом Ноис потер слезящиеся глаза, оглянулся, не веря себе, и тут Селет прикусил губу. Потому что в сознании Ноиса он прочитал то самое нелогичное чувство – надежду. Надежду, что все закончилось, что боги передумали, что он вернется в деревню, к сестре, что он будет жить, как и раньше, бегать, есть, играть… их глаза встретились и Селет не смог соврать. Мысленно невозможно врать. Вот зачем его достали из ямы. Всего-навсего, чтобы он сказал, кто разбил Одиса. И тогда… когда он скажет, когда ему поверят, его новых друзей накажут. Закидают камнями, как делали с некоторыми женщинами, если мужья на них сердились, а может быть утопят в озере, как всегда делали с теми, кто брал чужое… Или опустят в яму вместе с ним. Этого он не хотел. Такого он не пожелал бы никому.

Ноиса вывели на площадку.

Жрец подошел к мальчику, коснулся его головы, расплетенных волос.

– Скажи нам Ноис, что ты видел? – Аптон склонился к мальчику. – Скажи правду, кто разбил бога?

Лицо маленького туземца было серым, глаза опухшие, заплаканные. Он похудел за сутки килограмм на пять.

– Я не знаю, – ответил он.

– Не знаешь? Как это не знаешь? Ты должен был видеть!

– Я не видел… Я разговаривал с ней, – Ноис показал на Трей.

– Значит, мы узнали, что это не она разбила, – сказал жрец, глянув на девочку. – Что ты еще видел?

Ноис посмотрел на остальных.

– Этих взрослых тут не было, – он указал на землян.

– Молодец, – сказал жрец. – А кто был? Они были? – он указал на адалов.

– Да, были, они кричали и ругались. Это они разбили Одиса.

– Что?! – проревел Арис, вскакивая со скамьи. Два крепких туземных парня тут же повисли у него на плечах. Адал ударил одного в лицо, но подбежало еще несколько местных. Через десять секунд два туземца вывернули ему руки за спину. Видно было, что адалу больно, но он не кричал, только ругался сквозь стиснутые зубы. Аптон подошел поближе к пленнику, приказал немного отпустить ему руки.

– Вы не должны мешать свидетелю говорить! – сказал Аптон.

– Он врет! – это крикнула Литек. Но с места она не встала.

– Пацан врет! – Арис зло сплюнул. – Когда мы пришли – эти уже разбили вашего божка! Мы пытались их поймать, да они сбежали.

– Надо же, малолетние дети сбежали от адальских вояк! – насмешливо сказал доктор Ленси. – Замечательная история! И главное, такая, правдивая!

Арис попытался обернуться к доктору, но не смог, поэтому он сказал просто: – Я говорю правду!

– Правду? Ты готов это доказать? – спросил жрец.

– Да!

Аптон задумчиво посмотрел на него.

Потом перевел взгляд на небо.

– Солнце уже не смотрит на нас, – сказал Аптон. – Мы продолжим завтра. Уведите всех отсюда в деревню.

В поселке пленников завели в амбар. По стенам там стояли большие лари с зерном, пол земляной, в углу солома. Чисто и сухо.

Ромиса уложили на желтые, шуршащие стебли. Доктор расстегнул у раненого рубашку, проверил повязку, потом коснулся лба Ромиса.

– У него сильный жар, – сказал он.

Трей подошла поближе.

– А я ничего не могу сделать, – продолжил Ленси. – Нет ничего, даже чистой тряпки.

– Кто его ранил? – спросила девочка, с тревогой всматриваясь в бескровное лицо лежащего человека. Веселые глаза начальника лагеря были закрыты, губы искусаны.