Свет шел из коридора, ни электричество, ни керосин заключенному не положены.

– И разговаривать, Рихтер, с тобой не велено, – наставительно молвил носатый гефрайтер, сосед по казарме, опуская поднос с завтраком прямо на нары. – Поэтому вопросы можешь не задавать, все равно не отвечу.

Покосился на зарешеченное окошко.

– Сам все расскажу. А ты ешь, тебе камрады кое-что из пайка подбросили. Значит так… Ротного сняли, на следующее же утро. Пока обязанности исполняет Скальпель, но, говорят, скоро нового пришлют…

Темница, она же крепостная гауптвахта, все же имела недостаток – не было тюремщиков. Выводные – свои же сослуживцы, народ дисциплинированный, но с пониманием. Ночью Лонжу даже выпустили в коридор – пообщаться с прочими сидельцами. Их осталось немного, десяток освободили почти сразу, не дав даже освоиться, пятерых – на следующий день.

– Взвод в казарме заперли, по одному таскают к гауптману из Абвера. Меня с самого утра вызвали. Ничего особенного: кто, откуда, за что привлекался. Хорошо еще, я не «политик», больше по дракам. А потом поехало: что видел, что слышал, какие разговоры велись…

Все это Лонжа уже знал. Происходящее немало удивляло. Нападение на пост – не шутка, следствие наверняка будет серьезным, всю крепость вверх дном перевернут. Но пока из Берлина никто не пожаловал, допросы вел Домучик и то без особого рвения. Ни его, ни остальных участников ночного похода пока ни о чем не расспрашивали.

Значит, серьезный разговор впереди.

– А так все, знаешь, тихо. Взвод в наряды не пускают, за нас остальные отдуваются, а в крепости «черных» полно, лазят повсюду. И еще сразу десяток грузовиков нагнали, тентованных, но не армейских, номера другие. Говорят, это уже за снарядами. А вот кому грузить, нашим или «полосатым», неведомо.

В коридоре послышался шум. Носатый герфрайтер приоткрыл дверь, выглянул:

– Все! Начальство явилось. Прием пищи закончил, Рихтер? Тогда счастливо оставаться, соблюдай внутренний распорядок и побольше думай об обязанностях военнослужащего Вермахта. Помочь не поможет, зато скучать не будешь.

Дверь с железным лязгом захлопнулась. Лонжа встал и тоже поглядел через железные прутья. То же, что и вчера – освещенный желтым электрическим огнем коридор, такое же окошко напротив. В этот миг он суетно пожалел, что не последовал совету хитреца Домучика. Бежал бы и теперь разглядывал крепость снаружи. А еще можно было остаться во Франции или уехать в Лондон, как советовали умные люди. Атташе в британском посольстве ясно намекнул: в убежище не откажут. Сидел бы сейчас в уютном гостиничном номере, читал бы газеты, радио слушал. А в Рейхе пусть рискуют другие – верноподданные, которым положено отдавать жизни за своего короля.

Август Виттельсбах грустно усмехнулся. Да кто же отдаст жизнь за такого короля?

Присел на нары, закрыл глаза. Язвительный сослуживец прав, думать в этих стенах несмотря ни на что можно. А еще вспоминать, все, что хочется, все, чем душу можно согреть. Желтая стружка на цирковой арене, мраморные ступени у Главного почтамта в Мюнхене, где они встретились с Агнешкой, букет цветов, который он все-таки достал после коронации. «Так бы и спросила: где ты шлялся ночью, małżonek?»

…А еще надо прикинуть, что он скажет Карелу Домучику. И это сейчас важнее прочего.

* * *

– Разговаривать запрещено! Ходить кругами! – противным голосом возвестил фельдфебель. – Нарушители внутреннего распорядка будут наказаны согласно уставу!..

Голос противный, а вот сам фельдфебель, чин с гауптвахты, не слишком. Командует, отвернувшись к стене – старую кладку изучает. А вдруг камни тоже вздумают уставной порядок нарушить?

– Повторяю! Разговаривать запрещено!..

Лонжа понял, как мало знает Горгау, когда их вывели на прогулку. Маленький дворик посреди четырех стен – он даже не подозревал, что такой существует. На плане крепости, что висит на стене библиотеки, не обозначен. Вероятно, как и многое другое.

Шинели и пилотки выдали чужие, без погон и знаков различий, и Лонжа вновь чувствовал себя «дезертиром». Сейчас бы еще автомат «Суоми» в руки и узкой тропинкой сквозь белорусский лес!

– Камрады! Наша ячейка постановила: побег! Скрыться можно в старом подземелье, есть пара мест, куда сразу не сунутся. А потом можно подумать, как покинуть крепость.

– Это ваша ячейка, камрад Кассель. Вас, коммунистов первых в оборот возьмут. Бегите! А нам резона нет, убежал – значит, признал вину.

«Красные» и «черные», вечные противники, продолжали свой бесконечный спор.

– За бастионы не выбраться, сколько раз уже пробовали!

– Даже если выберешься, дальше-то что? Ни одежды, ни документов, ни денег.

Лонжа молчал. Горячие головы не переубедить, узник всегда мечтает о побеге. Но это знает и Карел Домучик.

– Лонжа! Камрад Лонжа! Чего молчишь? Скажи!

Он поглядел в мутное осеннее небо и заметил черную птицу, неторопливо кружившую над крепостью. Удивился – птиц тут раньше не было.

– Не болтайте ерунду, – внезапно вступил в разговор фельдфебель, даже не подумав обернуться. – Нам уже намекнули, мол, если побегут – сразу стрелять на поражение. И благодарность в приказе.

Лонжа, проследив за парящей птицей, подождал, пока она скроется за зубчатым силуэтом старой башни и только тогда шевельнул губами:

– Рано!

* * *

Карел Домучик пришел сам. Переступил порог, втянул ноздрями воздух.

– Ненавижу запах тюрьмы! Рихтер, пойдемте прогуляемся. Проветритесь…

Выпустили без слов, даже выдали конфискованную шинель с погонами и нашивками. Оказавшись наружи, гауптман уверенно кивнул в сторону ближайшего бастиона.

– Туда. Там сейчас никого, нейтральная зона.

В спину ударил знакомый по лагерю крик – «мертвоголовая» охрана гнала своих пасомых. Лонжа почувствовал, как по коже растекается нежданный холод.

– Да, мы почти уже в «кацете», – понял его бывший нарядчик. – Самому не по себе. Иногда думаю: куда попал? В университете мечтал выйти в модные адвокаты, учился риторике, Демосфена читывал. И приглашали меня не в контрразведку, а в помощники референта министра внутренних дел, бумажки перекладывать…

Шли почти к плечу плечо. Домучик держал руки сзади, словно по приказу невидимого конвоира.

– А вы, Рихтер, действительно хотели стать цирковым? Или цирк – только часть легенды, оригинальности ради? Проверить действительно трудно, наша агентура в Штатах занята совсем другими делами.

Лонжа не спешил с ответами, тем более Домучик в них и не нуждался, просто разминаясь перед будущим разговором. Они шли по пустой асфальтовой дорожке, присыпанной желтыми осенними листьями, впереди темнела громада бастиона, а в пустом сером небе не было ничего, даже одинокой птицы. Наконец, не доходя нескольких шагов до кирпичной стены, гауптман остановился.