— Если я выйду за тебя замуж, Гидеон, то не по этим причинам. Все, что произошло раньше, — прошлое. Мой отец, наши матери — сейчас все это ничего не значит для меня, потому что моя жизнь начинается вот в это мгновение, здесь, с тобой. Да, мой дорогой Гидеон, я стану твоей женой!

Он привлек меня к себе и прошептал:

— Ты сделала меня счастливейшим человеком на земле!

Мы любили друг друга на берегу пролива Золотые Ворота, под звездами, и верили, что наши мечты могут осуществиться.

Я смотрела на восьмерых девушек, работающих у меня.

— Кто-то из вас выдает мои секреты «Красному Дракону». Кто?

По тому, как они переглядывались, опускали глаза, слабо протестовали, говорили, что даже не знают, что я имею в виду, я поняла: они покрывают виновницу.

Ситуация была крайне неприятной. «Интересно, что бы мне посоветовал Гидеон?» — подумала я и невольно улыбнулась. Как я могла не улыбаться, вспоминая моего любимого? Он уехал всего несколько недель назад, а я уже считала дни до его возвращения. Десять месяцев казались мне вечностью. Зато когда он вернется, то сможет больше никуда не уезжать!

— Я хорошо относилась к вам, — сказала я девушкам. — В ответ я ждала только одного — верности. То, что делает одна из вас, наносит вред компании, а значит, и вам всем. Вы этого хотите?

Они казались пристыженными и старались не встречаться со мной взглядами. Что я должна была сделать? Разумеется, я не могла уволить всех восьмерых из-за предательства одной.

Я хотела обратиться за советом к мистеру Ли, но у него были свои трудности. Финансовые заботы семьи так согнули его плечи, что в тридцать лет он выглядел стариком. Я предложила ему денег взаймы, но он отказался, а работы для него у меня не было: этикетки мне теперь печатали в типографии в Окленде. Порой я говорила мистеру Ли, что на фабрику заходил человек, спрашивал, кто рисовал для меня этикетки, и просил художника сделать большой заказ для частной вечеринки. Мистер Ли немножко взбадривался, брался за чернила и кисточки, но рисовал, как всегда, очень медленно, ругал себя за то, что работа не будет готова в срок. Я успокаивала его, что заказчик, существовавший, правда, только в моем воображении, все поймет и подождет.

В конце концов, оглядев всех восьмерых девушек, я решила, что сделать ничего не могу. Перед своим отъездом Гидеон заставил меня пообещать, что я не стану предпринимать никаких действий, чтобы не привлекать внимания «Красного Дракона». Я должна на время забыть о моих планах, не пытаться даже чуть-чуть расширить производство, не экспериментировать с новыми лекарствами… Просто жить обычной жизнью, пока Гидеон не вернется.

— Я боюсь, что в следующий раз загорится твой дом, — сказал мне Гидеон тогда, возле пролива. Занималась заря, мы шли к машине; у Гидеона оставалось всего три часа, чтобы уложить вещи и отправиться в порт.

Около машины он снова взял мое лицо в ладони и сказал:

— Пообещай мне, любовь моя, что ты ничего не станешь менять. Никаких увольнений или найма новых работниц. Этот ублюдок из «Красного Дракона» очень опасен. Пусть он думает, что ему удалось тебя запугать.

Вспомнив об этом, я отпустила девушек и велела им снова приниматься за работу, а обернувшись, увидела на пороге мужчину в форме. На мгновение я приняла его за полицейского, но потом сообразила, что выходцы из Африки не могут стать полицейскими в Сан-Франциско — так же как и китайцы. Он спросил меня, я ли Совершенная Гармония, и передал мне, что миссис Барклей хотела бы со мной поговорить.

Я этого ждала: Гидеон пообещал мне, что расскажет матери о нашей помолвке до отъезда. И теперь я должна была узнать, как прореагировала Фиона.

Я представляла себе все, что угодно. Мать Гидеона могла предложить мне деньги или начать угрожать. Но я не ожидала увидеть возле своего дома улыбающуюся Фиону Барклей, сидящую на заднем сиденье длинного, сияющего автомобиля. Мужчина в форме оказался ее шофером.

Фиона пригласила меня на ленч в свой клуб.

— Давай оставим прошлое в прошлом, — тепло проговорила она. — Я уважаю желания моего сына. Ты скоро станешь членом нашей семьи. Нам пора с тобой познакомиться.

Мы условились, что через неделю она заедет за мной на своем длинном сияющем автомобиле.

Я очень волновалась, пытаясь выбрать из своей одежды самый лучший чунсон, и прикладывала к себе платье за платьем перед большим зеркалом, пока не поняла, что это было бы ужасной ошибкой. Миссис Барклей не захочет пойти на ленч с невесткой-китаянкой! Значит, я должна стать американкой.

Я покинула Чайнатаун и отправилась в салон красоты на Клэй-стрит, где мне остригли мои длинные волосы и сделали завивку — совсем как у Клары Боу на обложке журнала «Фотоплей». Я купила самую модную косметику — губную помаду цвета бычьей крови и такой же лак для ногтей от «Элизабет Арден». И в конце концов я приобрела роскошное шифоновое платье цвета сапфира с летящей юбкой, тщательно украшенное бусинками, кисточками и бантиками. Продавщица сказала мне, что в Париже это называется «платье для коктейля».

Когда прибыл большой автомобиль миссис Барклей, все мои соседи-китайцы выстроились на тротуаре, чтобы полюбоваться им, все обсудить и помахать мне рукой на прощание. Миссис Барклей улыбнулась и заметила, что я очень мило выгляжу и что она собирается представить меня своим друзьям.

Ее клуб располагался недалеко от площади Изящных искусств. Миссис Барклей объяснила мне, что когда-то это был частный особняк, но теперь его переделали в светский клуб для дам, где они играли в теннис и проводили различные мероприятия по сбору благотворительных средств. Я была так возбуждена, сердце так сильно стучало у меня в груди, что я почти не слышала ее слов. Мои глаза раскрылись совсем широко, когда машина скользнула в высокие чугунные ворота, а затем человек в форме открыл нам дверь и проводил нас до величественного входа.

Наконец мы оказались в великолепном вестибюле, напоминающем холл большого отеля. Роскошно одетые женщины сидели на банкетках среди маленьких пальм в глиняных горшках и лениво болтали, потягивая чай.

Клуб поразил меня. Обеденный зал, который назывался «Цветущий дворик», украшал высокий стеклянный потолок, пропускавший рассеянный солнечный свет. Здесь было множество цветов и растений, музыканты играли на скрипках и арфах, наполняя помещение чарующей музыкой. Когда мы шли за метрдотелем к столику, меня переполняла радость, что я оказалась в таком месте и что мать Гидеона добра ко мне. Мне казалось, что все это происходит во сне.

И тут я услышала шепот: «Я думала, в этом клубе строгие правила!» — и увидела, что все эти женщины смотрят на меня.

Но мать Гидеона словно не замечала взглядов и не слышала перешептываний. Мы наконец подошли к столику, где уже сидела Оливия. Я не думала, что миссис Барклей пригласит и ее тоже. Губы Оливии улыбались, а глаза кричали: «Я никогда не прощу тебе этого!»

И только тут я начала понимать, что совершила ужасную ошибку.