Саша села на кровать и заплакала.

– Ну, вот опять! – сказал он. – Слушай, ты дома столько не ревешь! Ну, что теперь?

– Леш, ты меня простишь?

– За что?

– Я не знала, что это они Валеру убили. Мне Аня сказала, что была драка.

– Значит, я был прав?

– Да.

– Бедная Анечка! Значит, для всех добреньких была разработана именно эта версия, и ты, дуреха, вместе со своей Анькой на нее попалась. А ей кто доложился?

– Муж.

– Серега? Значит, он все знал?

– То же, что и Ирина Сергеевна. Но они с Аней здесь ни при чем. Они в номер ушли. А их номер внизу. Хочешь, я пойду в милицию и все расскажу?

– Куда?! Сиди, идеалистка! Проехали. Знаешь, что после драки не делают?

– Я думала, что Валера здесь самый плохой. Его все так ругали…

– Саша, Саша…

– Он Аню уволил.

– Ане твоей еще достанется, – невольно вздохнул Алексей.

Тут в дверь раздался осторожный стук и голос Сереги Барышева.

– Леха, ты еще здесь?

– Легок на помине! – буркнул Алексей. И крикнул: – Войдите!

– Я один, – Барышев приоткрыл дверь: – Можно?

– Чего тебе?

– Мы сейчас уезжаем.

– На чем?

– У меня старый «жигуль», милая сердцу копеечка. Папин еще. Подарок к свадьбе.

– Папиной?

– Моей, чудила! Хотел тебя захватить, да у нас уже Глебовы на хвосте. Мы остальных дожидаться не будем, наши комнаты все равно на первом этаже, а там уже тетка с ключами шурует. Что, не увидимся больше?

– Да уж не знаю…

– Как не увидимся? – вмешалась Саша, – разве вы к нам в гости не придете? Аня обещала!

– Леха, ты как? – попытался заглянуть в глаза Леонидову Сергей.

– Значит, купили тебя.

– Кто?

– Иванов-младший и компания. Ты же догадывался, что Валеру убили? Так?

– Да ради Аньки все! Ты же знаешь, что там одна баба лишняя. Сашка Иванов пообещал, что Татьяна уволится, ей теперь все равно не до работы, а про Пашу я и правда ничего не знал. Что его Ольга того… С балкона столкнула.

– То-то ты сначала с таким рвением за это дело взялся!

– Лех, ты прости. Ну, рвется она на работу. Молодая, красивая… Не хочется дома сидеть. Найдется какой-нибудь дурак, всю жизнь испортит. И ей, и мне. Будет потом реветь. Я же не могу ее весь день караулить. У меня тоже работа. А в «Алексере» все знакомые, все меня знают, и я знаю, что никто не посмеет тронуть.

– Что ж ты по такому случаю сам Валеру не придушил?

– Я не могу. Одно дело, когда приказ, когда там чужие, здесь свои. Ну что этот жирный был против меня? Цыпленок. Поверишь, нет? До сих пор курам головы рубить не могу! Хотя папаша иногда просит.

– Ну и что ты?

– Зажмурюсь, и… Тяп топором. Неудобно. Здоровый мужик, бывший десантник. А они вырываются у меня и без головы прыгают…

– Тьфу, – сплюнул Алексей. – Нашел о чем говорить! Хочешь, чтобы меня стошнило?

– Ну, извини.

– Ладно, чего теперь.

– Ну, так ты меня простишь?

– Ну, не так сразу…

– Что, значит, не придете на старый Новый год?

– Не знаю… – он кокетничал. – Но на Восьмое марта приедем точно.

Барышев улыбнулся и протянул руку:

– Ну, до встречи в старом Новом году?

– Бывай. Я позвоню.

Они протянули друг другу руки, рассмеялись напряженно, но уже по-доброму. Барышев подмигнул Саше, попрощался и пошел выносить из своего номера вещи.

Леонидов взял у жены сумку и начал набивать в нее оставшиеся тряпки.

– Что ты делаешь? – закричала Александра. – Они же так все не влезут!

– Это у тебя не влезут.

Алексей прыгнул на баул и стал топтаться на нем, уминая вещи. Жена с отчаянием смотрела на это безобразие, с трудом сдерживая слезы. Сережка же, наоборот, довольно заулюлюкал и тоже изо всей силы пнул ногой сумку.

– Можно, я тоже так? Можно?

– Нет. Мама сейчас заревет. Ну, вот и все, – сказал Леонидов, с трудом застегивая молнию. – Можно выносить.

– Пошли. – И Саша взяла сына за руку.

По коридору пробегал народ, было шумно, кто-то искал стаканы, кто-то полотенца.

– Вы свою мебель забирали? – спросил тащивший к лестнице две большие сумки Коля.

– Елки! Еще и эта дребедень! Александра, что там у нас было?

– Сейчас тетка со списком придет, все с вас спросит, – крикнул Коля уже с лестницы.

– Утешил, – вздохнул Леонидов. – Пойду возьму хоть стаканы, пока все не растащили.

– Какие стаканы, ты же их вчера побил?

– Да? Тогда сядем, подождем. Деньги надо отдать.

Саша расположилась на диване, Алексей стал помогать мужикам растаскивать по номерам казенную мебель. Наконец объявилась толстая тетка с не менее толстой тетрадкой и стала орать дурным голосом:

– Да что ж это здеся такое творится? Ладно, они тут все друг друга поубивали, милиция каждый день подъезжает, тут еще мои мебеля! Все в шпротах! Где стаканы граненые три штуки в каждой комнате? Где тумбы прикроватные три штуки? Полотенца на лицо по одному? Где? Сдавайте мне номера, я вас никуда не выпущу!

Леонидов поморщился при виде этого приступа должностного рвения и попытался, было, влезть, дабы пресечь, но из своего люкса появилась измученная Серебрякова.

– Алексей Алексеевич, не поможете мне вынести сумки?

Он послушно пошел за ее вещами, услышав за спиной негромкое:

– Не надо так кричать. Сколько я вам должна?

– Да вы о чем себе понимаете? Это же казенное имущество!

Раздалось шуршание купюр, и визжащий голос стал постепенно стихать:

– Я сама, что ли, буду все покупать? Я…

Видимо, тетка получила еще одну, самую окончательную, бумажку, потому что сразу затихла и пошла закрывать комнаты.

– Все? – спросил Леонидов, вынося из люкса вещи.

– Да, пошли к машинам, – кивнула Ирина Сергеевна.

– Ну, слава богу! – вздохнула Саша. – Даже не верится, что все это кончилось!

Из конца коридора нес вещи Юра Клинкевич, за ним шла Наташа, пытаясь пристроить на плечо модную сумку. Ее ремешок все время сползал.

– Все, что ли? – крикнула оттуда тетка. – Закрываю!

– Да уж! Сделайте одолжение! – не выдержал Алексей.