В стране таких семей были миллионы. Иногда муж был евреем. Иногда жена. Соответственно, автору известны в таких браках с евреями не только русские или украинцы. Но и татары, казахи, чеченцы. Иногда с общими детьми. Иногда с приемными. Одним из которых был великий чеченский танцор Махмуд Эсамбаев. Которого его приемная мать называла Мойше. И поехала с ним в ссылку, когда туда сослали всех вайнахов. Понимая, что мальчик, которого ей доверил его отец, без нее погибнет. Что Эсамбаев помнил всю жизнь.

Одну из таких жен – уже глубоко за семьдесят – автор знал. Милейшая старушка из глухого башкирского села. Молоденькой девушкой приехала в Москву в качестве домработницы на постоянном проживании. Что было для того времени единственным способом вырваться из колхоза. Родила дочь от хозяйского сына. И навсегда осталась жить в семье. Став под конец жизни последней хранительницей традиций. Включая идиш, на котором она не только разговаривала, но и пела. Храня в памяти широчайший диапазон забытых всеми еврейских песен. Еврейскую кухню, которую знала досконально. И праздники, про которые помнила.

Причем ни в какие времена она ни в какой иудаизм не переходила. Гиюр не принимала. Да и где его можно было принять при советской власти, даже будь на то охота? И оставалась по паспорту русской. Будучи по знаниям и привычкам куда большей еврейкой, чем все, кто ее окружал. В самом традиционном смысле этого слова. Что говорит о пользе межнациональных браков для сохранения еврейского народа. И улучшения его породы. А также укрепления генетического потенциала. Как бы по этому поводу ни страдали ортодоксы всех деноминаций.

Как было сказано выше, в СССР евреи и интеллигенция слились в единое целое. Переженились. В результате чего местные евреи чрезвычайно обынтеллигентились. А интеллигенция объевреилась. Такая вот конвергенция двух примерно равных по численности и близких по приоритетам групп. Одной этнической. И одной классово-социальной. Поскольку что такое эта самая интеллигенция, толком сказать никто во времена советской власти не мог и так до самого конца и не сказал.

На класс она не тянула ни численно, ни по социальному статусу. Так, предмет для битья. По крайней мере, во времена Ленина – Сталина. Прослойкой ее звать было бессмысленно. Хотя за неимением лучшего термина и исходя из желания унасекомить ее и в ее собственных глазах, и в глазах окружающих, именно так ее и звали. Сегодня дело другое. Скорее рабочие и крестьяне – это прослойки. В безбрежном море ученых и преподавателей, служащих, бюрократического аппарата, военных и силовиков прочих деноминаций. Часть которых еще можно назвать интеллигенцией. Только часть. Но и этого достаточно.

В мире не существует еврейской общины с такой высокой концентрацией людей с высшим образованием и учеными степенями на удельную плотность населения, как существовала в Советском Союзе. Причина этого проста. Бизнеса в стране не было – по крайней мере, легального. Религией и не пахло – во всяком случае, настоящей. В государственном и партийном аппарате евреям с определенного исторического момента делать было нечего. Как и в офицерском составе армии и флота. Не говоря уже о составе командном.

Ну, были образцово-показательные Драгунский, Дымшиц и прочие очень отдельно взятые персонажи. Поскольку против евреев как таковых лично товарищ Брежнев и некоторые другие товарищи из Политбюро и ЦК ничего не имели. Хотя не меньшее число членов и кандидатов в члены Политбюро и ЦК не то чтобы имели… Но, в общем, да. Имели.

И некоторые, типа главного по идеологии Суслова и ленинградского партцаря, б-га и воинского начальника Романова, даже очень. Не случайно многие их современники – деятели культуры, ученые и прочие популярные на всю страну персонажи еврейского происхождения – вспоминают и эту парочку, и все, что они во времена своего всевластия творили, до сих пор. Обеспечивая им обоим непрерывное переворачивание в гробу во веки вечные.

Хотя детям, внукам и прочим потомкам этих в высшей мере несимпатичных персонажей за них, наверное, обидно. Но все же куда в меньшей степени, чем семьям несметного множества тех, кому эти вурдалаки рода человеческого сломали жизнь. После чего ушли в мир иной в весьма почтенном возрасте. Окруженные почетом и уважением. Уверенные до последней минуты в своей непогрешимости. Так что осиновый кол в их память. За неимением других альтернатив.

На самом деле, когда по прошествии двух с лишним десятков лет с того момента, как советская идеология и советская власть ушли в историю, в Санкт-Петербурге, бывшей (именно бывшей) культурной столице страны, ряженые, представляющиеся «казаками», атакуют музеи и театры, – это наследие Суслова и Романова. И других таких же персонажей – вроде Лапина с Гостелерадио СССР.

Хотя нынешние, вышедшие на авансцену, – это черносотенцы чистой воды. Что в советские годы смотрелось как-то не очень. Власть стеснялась. Исподволь разрешая, но, упаси Б-г, не ассоциируясь с ними напрямую. Но времена теперь откровенные. Все, что было до поры скрыто от широкой публики, держалось под спудом и высказывалось исключительно «в своем кругу», произносится открыто. Включая поддержку тех, кому в годы молодости нынешних власть имущих еще положено было крутить руки за спину. Как хулиганам и антисоциальным элементам.

Что и тогда и сейчас подмечалось двумя группами. Евреями и интеллигенцией. Которые власти не доверяли. И которым не доверяла власть. Понимая про себя, что шибко они умные. И любят правду-матку. В стиле излишне говорливого попугая из миниатюры Геннадия Хазанова. В чем, надо сказать, и те, и другие периодически эту власть убеждали. Поскольку если уж от такого столпа оборонной промышленности, как академик Сахаров, родная власть дождалась неблагодарности и пацифизма, что говорить о менее высокопоставленных и засекреченных? Хотя про Сахарова до самого конца ходила в верхах легенда, что сам он, в общем-то, никогда бы до такого не дошел. Но был совращен рукой мировой закулисы. В виде супруги. Благо о национальности Елены Боннэр можно было не спрашивать.

Так вот, за неимением альтернатив евреи в СССР стройными рядами двигались в науку. Медицину. Музыку. Кинематограф. Прессу. Высшее и среднетехническое, а также школьное образование. Свободные профессии. Искусство. И литературу. Где встречались с интеллигенцией прочего этнического происхождения, которая во все времена именно этими занятиями себе на жизнь и промышляла.

Вне зависимости от занятий основной части населения, которое пасло баранов и оленей, выращивало корнеплоды и бахчевые, а также зерновые культуры. И занималось прочей полезной для страны деятельностью. Итог был чрезвычайно интересен. И произвел большой конфуз, равно в зарубежной еврейской ортодоксии и отечественных патриотических кругах. Поскольку дети от соответствующих союзов получались замечательные. Но по большей части совершенно негодные к успешной пропаганде среди них чистоты расы. Ни еврейской. Ни русской. Ни какой бы то ни было другой.

Еврейскому национализму это, в общем, ни с какой стороны не мешало. Закон о возвращении предполагал и предполагает возможность возвращения в Израиль не только евреев по Галахе, но и потомков евреев. До внуков включительно. Чем они в большом количестве и воспользовались. Национализм русский такого рода прирост отечественной элиты не приветствовал.