— И ты думаешь, меня спас этот легендарный пират?

— А на кой ляд ты ему сдался? — удивился боцман, выпуская колечки дыма. — Нет, просто думается мне, что если и есть какой-то ответ на вопрос о твоей живучести, то он кроется в самой сути.

— Не помню, чтобы меня целовала полурыба-получеловек, — помотал я головой, отгоняя какие-то смутные воспоминания.

— Да уж, ты бы такое точно не забыл, — каким-то странным тоном произнесла Мия.

Я хотел было напомнить ей, что мы вроде как опять на ножах, но потом плюнул на это дело.

— Есть один простой способ это проверить.

Ничего не объясняя, боцман сорвал с пояса флягу и плеснул на меня водой. Мокрый и злой, я даже не нашелся что ему сказать.

— Полюби меня темные боги! — хором вскрикнули Младший с Рустом.

— Медузу мне в задницу! — поперхнулся дымом эльф. — Не врали, задуши меня кальмар, не врали…

— Красиво… — Как можно догадаться, это была Мия.

Оглядев себя, я приметил, как на левой грудной мышце, в том месте, где под ребрами находится сердце, расползается узор из изумрудных… чешуек. Да-да, самых настоящих чешуек. Проведя по ним пальцем, я ощутил знакомые тонкие пластинки. Чешуйки искрились на солнце, отливая всеми оттенками зеленого. Узор был не очень крупный, и бывалый чертильщик вкупе с бывшим филологом тут же опознали в нем руну неизвестного мне алфавита. Можно и даже нужно будет с ней поэкспериментировать.

— Ну, джентльмены, — хлопнул себя по коленям Фернир, — теперь нам всем есть что рассказать в кабачке. — Наткнувшись на четыре пары глаз, блестящих сомнением по данному вопросу, боцман прокашлялся. — Вернее, мне есть что рассказать в кабачке. Я, конечно, много слышал про боевых магов, но чтобы молнии в море отбивать, а потом с русалками плавать и лобзаться — это уже на цельную историю тянет.

— Ты, главное, имя мое не исковеркай. А то будут потомки гадать, как же звали такого видного героя.

— Не боись, представлю в лучшем виде.

— Надеюсь, — улыбнулся я и растянулся на бревне. Над головой светит солнце, иногда скрываясь за белыми облаками, под ногами песок, шумит прибой, а рядом джунгли. Можно представить, будто это маленький отпуск где-то на краю света. — И сколько времени мы будем ремонтироваться?

— Декады две, может, и цельный сезон, — пожал плечами Фернир.

— Что ж… — Прикрыв глаза, я подложил руки под голову. — Тогда я, как герой минувших событий, собираюсь вздремнуть, а потом провести этот сезон за отдыхом и праздным ничегонеделанием…

Договорить я не успел и уже спустя мгновение заснул.

Валяясь на песке, я вдыхал полной грудью свежий морской воздух, подставляя лицо морскому бризу. Рядом примостились друзья, активно резавшиеся в кости с боцманом. Леди офицеры, как всегда, скрылись в неизвестном направлении, шушукаясь, совсем как обычные девчонки. Издалека слышался гомон, доносящийся из разбитого лагеря. Особенно было слышно, как старпом гоняет пиратов, заставляя тех сохранять некое подобие деятельности. С капитаном мне так пока и не довелось поговорить, так как мистер Рурх находился на корабле, а я туда и носа не покажу, пока не будет дана команда «по шлюпкам».

Прошло уже двадцать дней, как мы на острове, и я наслаждался каждым свободным часом в полной мере. В первые дни активно исследовал такой феномен, как «поцелуй русалки», так я решил назвать ту руну, появляющуюся у меня на груди, если попасть на это место водой. Как выяснилось, ничего особенного сей поцелуй собой не представляет. Ну как «ничего особенного»… Если забыть тот факт, что в последний раз я смог продержаться под водой почти четыре часа, то ничего. А так в принципе никаких иных преференций не наблюдалось.

Полностью исследовав местный риф и наигравшись в Жака Кусто, я перебрался на сушу и три дня посветил солнечным ваннам. Сперва меня постоянно прерывали пираты, требуя рассказать о буре или о прекрасных прелестях рыболюдей, но, после того как я разбил лицо самому докучливому, джентльмены отвалили, довольствуясь вольными пересказами. Правда, вскоре стали донимать друзья и леди. Им всем было любопытно, за каким демоном я разделся до подштанников и валяюсь на солнце. До меня не сразу дошло, что на Ангадоре я, возможно, первый загорающий разумный. После моего объяснения народ окончательно уверился в том, что я сошел сума. По их словам, загар — это признак либо крестьянина, либо раба. Я же им быстренько сочинил какую-то историю о дальней земле, где загар ценится и считается красивым. Народ пожал плечами и отчалил.

В конце концов, отдохнув, набравшись сил и немного покоричневев, я принялся за исследования. Предварительно ураганом прошелся по лагерю, реквизируя чуть ли не все пергаментные листы, едва не расцеловал Мию за то, что она захватила с собой мой мешок. В нем я нашел сменную одежду, но что самое важное — дневник и чернила. Еще несколько дней, сидя на теплом камне, свесив ноги в воду, я занимался мозговым штурмом «насмешки ветра». Даже учитывая новую теорию магии, мне все равно не удалось далеко продвинуться, а первая же тренировка чуть не привела к весьма печальным последствиям. Во всяком случае, Мия приметила мое состояние, когда я вернулся из джунглей, и все порывалась меня допросить. Я спасся в компании друзей, которые все же смогли уболтать старпома привезти сюда пару бочонков рома. Попойка была знатная, но я в ней почти не принимал участия.

Закончив с мозговым штурмом и тренировками, я посвятил себя экспериментам. Увы, уже после двух взрывов мне пришлось их отложить до лучших времен. Нет, простой народ однозначно ненормально воспринимает наше искусство. Видите ли, им боязно. Даже заверение в том, что в результате моих научных изысканий еще ни один разумный, кроме меня, не пострадал, их нисколько не успокоило.

Как вы можете догадаться, такой деятельный и увлекающийся человек, как я, не мог просто сидеть сиднем или бесцельно прохлаждаться дольше чем… неделю. Так что буквально пару-тройку дней назад я нашел себе новое увлечение — исследование джунглей. Вы были когда-нибудь в джунглях? Не в тех, которые описал, к примеру, Альфред Шклярский, а в не совсем обычных джунглях — магических. Нет? Тогда не советую вам отправляться в эти места без гида или без вашего покорного слуги.

Идя, по, казалось бы, тихому и спокойному травянистому покрову, доходящему вам до груди, вы всегда можете натолкнуться на нечто. Нечто может быть разных видов, от ползающих до летающих, от кусающих до высасывающих, от удушающих до сжирающих одним махом. Деревья бывали размером с кота или величиной с Эмпайр-стейт-билдинг. Прозрачная родниковая вода заставила бы вас выплевывать свои внутренности, а мутная зеленая жижа прекрасно освежала и бодрила. Огромный москит с оранжевыми крыльями, присосавшись к вам, мог отравить наркотическим веществом. А комар поменьше, с ноготь на мизинце, мог высосать крови в десять раз больше своего тельца. И заметите вы сей факт, лишь когда его брюшко раздуется до невообразимых размеров.

Здесь змеи охотились на птиц, а лягушки размером с пса, выстреливая языком, могли сломать ствол крупного дерева. В магических джунглях не было никаких законов и порядков джунглей обычных, за исключением одного, самого простого — выживает сильнейший. И когда в туманной ночи под искрами звезд вас сотрясет низкий рев, знайте — проснулся сильнейший. О да, силх, величайший из зверей, вышел на тропу охоты. Виденный мной на Турнире в форме сотканного из молний заклинания двухметровый саблезубый кот и во плоти был страшнее любой твари из Диких Земель. Так что мой вам совет: если вы не отчаянный сорвиголова, если не боевой маг и не самоубийца, не ходите в магические джунгли.