— Сбежал, — пробормотал он.

— Похоже, он хорошо знал, что делает. Ты в порядке?

— Угу, если не считать того, что на обратном пути едва не заблудился.

— Это Затерянный пруд, — сказал я. У меня тряслись руки. — Господи…

— Они вели какую-то свою игру, — задумчиво произнес Бобби. — Мы подобного не ожидали.

— Знаю, — ответил я, не в силах прийти в себя от странного ощущения, будто вновь вернулся в знакомые мне с детства места, на этот раз с пистолетом. — Но какая, собственно, разница? Кто-то всегда будет в кого-то стрелять.

Бобби присел рядом с телом парня в джинсах и, пошарив в его карманах, вытащил бумажник и быстро просмотрел содержимое. Там не было ни водительского удостоверения, ни чеков, ни расписок, ни фотографий — ничего такого, что обычно бывает в бумажниках. Ничего, кроме сорока долларов с мелочью.

— Ты осмотрел второй труп?

— Только чтобы убедиться, что он не начнет снова стрелять, — сказал я. — На нем бронежилет, но меня все равно впечатлило, как долго он смог продержаться. Для него просто не существовало иной цели, и цель эта не имела никакого отношения к нам. Они могли с легкостью нас прикончить, но им нужен был только Ленивый Эд. Мы же лишь подвернулись у них на пути.

Бобби кивнул.

— В любом случае никаких документов при нем тоже не оказалось, — продолжал я. — И вообще никаких опознавательных знаков. Я отвернул воротник его свитера, посмотрел сзади на штаны. Никаких меток. Их срезали.

— Это «соломенные люди», — сказал он. — Они убивают всех, одного за другим.

— Но почему? И как они нас нашли?

Он пожал плечами.

— Та женщина из ФБР как-то же нашла. Возможно, и они так же. Это их сайт, и они сразу же получают информацию о любом обращении к нему, не ожидая, пока ее перехватит какой-нибудь хакер. Или они могли быть в курсе дела еще до нас, Уорд. Есть все признаки того, что идет некая зачистка.

Он посмотрел на меня. Вид у него был усталый и разочарованный от неудачи.

— Так или иначе, свое дело они сделали. Нам же ничего не осталось, кроме новых проблем, а их у нас и без того достаточно.

Не говоря больше ни слова, мы пошли через лес.

Нина предполагала, что Зандт объяснит ей, что у него на уме, но с тех пор, как те двое уехали, он ни разу не раскрыл рта. Когда он приехал в аэропорт на такси, вид у него тоже был не особо дружелюбный, но с ним, по крайней мере, можно было разговаривать. Теперь же, как только они выяснили, что двое из отеля «Холидей-Инн» в Хантерс-Роке — чем бы они ни занимались, а на этот счет у нее до сих пор оставались вопросы — не имеют никакого отношения к Человеку прямоходящему, он, похоже, снова ушел в себя. Она чувствовала себя несколько глупо из-за того, что им пришлось тащиться на север штата, но лучше уж было ошибаться, чем вообще ничего не делать. Она прекрасно осознавала, что драгоценное время уходит, осознавала настолько остро, как будто кто-то сдирал с нее живьем кожу. Ей все больше хотелось поговорить, попытаться что-нибудь сделать или сказать — что угодно, словно это могло хоть чем-то помочь. Зандт же, напротив, вел себя так, что ей казалось: еще немного — и он вообще лишится дара речи.

Самолет был почти пуст, и тем не менее он даже не сел рядом с ней. Он расположился через проход, изучая какие-то старые материалы, которые забрал из дома. Она позвонила в офис в Брентвуде и выяснила, что никаких новостей нет, ничем не выдавая того, что находится сейчас где-то далеко.

Снова повернувшись к иллюминатору, она уставилась на проплывающую внизу землю, размышляя, не пролетают ли они сейчас как раз над тем самым местом, над тайным домом или хижиной, как бы его ни называл Человек прямоходящий. Не в силах вынести мысли о том, что, возможно, Сара Беккер сейчас где-то прямо там, внизу, она вытащила из кармана на спинке кресла журнал и, превозмогая себя, попыталась читать.

Зандт едва осознавал, что находится в самолете, и даже не думал о Саре Беккер. Он размышлял о четырех исчезновениях, случившихся в разных концах страны за три года. Их мало что связывало друг с другом, кроме копии всех дел, лежащих сейчас у него на коленях. Но если между ними имелось нечто общее — тогда обычные способы расследования серийных убийств могли оказаться неприменимыми. Если речь идет о нескольких исчезновениях или трупах в одной и той же местности — вполне логично предполагать, что поиск улик или дополнительных обстоятельств можно именно ею и ограничить.

У большинства убийц есть своя охотничья территория, на которой они чувствуют себя уверенно. Некоторые ограничивают поле деятельности несколькими кварталами, даже парой улиц — особенно если охотятся на представителей слоев общества, не вызывающих особого интереса властей. Зандт вспомнил, как смотрел видеозапись об уничтожении дома, где находилась квартира Джеффри Дамера, в которой молодых негров и азиатов убивали, расчленяли и ели, не обязательно именно в такой последовательности. За происходящим наблюдали родственники жертв, некоторые молча, большинство с рыданиями. Но мало кто требовал объяснений, пытаясь найти хоть какой-то повод смириться с тем, что их детей похищали и убивали. Никого, похоже, это особо не волновало.

Исчезновения людей в разных концах страны — особенно если они происходили примерно в одно и то же время — редко сопоставлялись друг с другом даже после того, как к делу подключалось ФБР. Невозможно поймать кого-то из Сан-Франциско вечером вторника, а потом схватить другого в Майами ранним утром четверга.

По крайней мере, если речь не идет об одном и том же человеке. Зандт искал информацию об исчезновениях, похожих на те, которые связывались с Человеком прямоходящим и которые происходили в те же годы. Он не ожидал, что найдет другие упоминания о «подарках» с вышитыми на них именами девочек. Человек прямоходящий был достаточно умен и не давал повода сравнивать случаи в Лос-Анджелесе с любыми другими.

Именно эта мысль и мучила Зандта, когда прибыло такси, чтобы доставить его в аэропорт: что свитера присылались лишь для пущего эффекта, что они имели мало отношения, или вообще никакого, к психопатии убийцы и на самом деле служили лишь средством выделить небольшую группу эпизодов, создав видимость, что со всеми прочими они никак не связаны. Возможно, Человек прямоходящий считал, что на полицию подобная деталь произведет такое же впечатление, как и на зрителей кинофильмов, где в горле жертв оставляли куколок насекомых, или телесериалов, где полицейский каждую неделю ловил убийц, у которых чуть ли не на груди были написаны все признаки их самых глубоких психозов. Если появился свитер с вышитым на нем именем — значит, это один из наших случаев. Если нет — значит, нам этот случай вообще неинтересен. У нашего убийцы своя, особая психопатия, и именно ее проявления мы и ищем. Это одна из немногих зацепок, которые у нас есть, мы ее разрабатываем, и разве вы не видите, насколько мы заняты?

Зандт считал вполне возможным, что Человек прямоходящий вообще не страдает какой-либо психопатией и по этим признакам его найти вряд ли удастся. Он мог находиться где угодно и похищать своих жертв в любой точке страны. Может быть, даже мира. Просто потому, что ему так хотелось.