в городе Тарту. Помимо железных, шоссейных дорог и мостов в ее задачи входила охрана предприятий сельхозназначения, в основном льнозаводов, которые потом партизаны все сожгли. Создавались сельхозкомендатуры, и при них, из числа эстонцев, формировались так называемые ягдкоманды. Эти ягдкоманды, часто при поддержке кадровых немецких воинских частей, вели борьбу с партизанами и уничтожали мирное население.

Сразу после освобождения от немецких войск в каждом районе создавались чрезвычайные комиссии, в которые входили профессора, представители КГБ, МВД, общественность, советские и партийные органы. Они опрашивали жителей, даже делали эксгумации массовых захоронений. И все эти злодеяния приписывали немцам. И все валили на командующего 18-й немецкой армией. Понятно, что все они были одеты в немецкую форму, разговаривали на иностранном языке, поэтому большинство жителей сел и деревень считало их немцами. А зверствовали-то в основном эстонцы.

Надо сказать, что потерь среди эстонских коллаборационистов было очень мало. Патрулируя железные и шоссейные дороги, они всегда окружали себя мирными жителями из соседних деревень. Поэтому партизаны в них не стреляли. Единственные крупные потери у них были возле деревни Лунева Гора. Наша диверсионная группа, под командованием Ковалева, забросала гранатами машину с эстонскими карателями, ехавшими на выселение жителей в Германию. Основные карательные действия проводились эстонцами в то время, когда началось строительство линии „Пантера“. На протяжении оборонительной линии создавалась „мертвая зона“. Всех жителей деревень, находящихся в непосредственной близости от укреплений, сгоняли в Моглинский лагерь, а оттуда увозили в Германию или Эстонию, а стариков и детей, которые не могли передвигаться, сжигали вместе с домами. Очень много псковичей, насильно угнанных со своих деревень, принудительно работало у эстонцев на хуторах. Эстонскую полицию безопасности (эстонское гестапо) формировала имперская полиция безопасности.

…Немцы занимали должности начальников отделов. А весь оперативный состав и следственный состав состоял из эстонцев. В Пскове полиция безопасности находилась в помещении музея Ленина, по адресу — улица Ленина, 3. На нем висела вывеска: „Эстонская полиция безопасности“. И во всех районах, где были отделы, тоже висели вывески — „Эстонская полиция безопасности“. В подвальных помещениях этого здания находилась внутренняя тюрьма. Решение по делу каждого арестованного выносили три человека: начальник полиции безопасности немец Траут, начальник эстонской полиции безопасности Айн-Эрвин Мере, секретарь — госпожа Поская. Людей расстреливали или отправляли в Моглинский лагерь. Расстрелы производила специальная команда расстрельщиков из особой эстонской роты под руководством эстонца по фамилии Сепп. Расстреливали в Ваулиных горах и на станции Березка, рядом с домиком лесника Павлова»[1020].

Одним из исполнителей этих казней был Александр Пиигли, командир взвода тяжелых пулеметов в 37-м эстонском полицейском батальоне майора Ф. Курга. Осенью 1941 года Пиигли — командир взвода охранной команды № 41, принимал участие в расстрелах бывших советских служащих в городе Тарту. В апреле 1942 года его взвод был направлен в город Гдов Псковской области, а в мае 1942 года переведен в поселок Полна Гдовского района в распоряжение Полновской немецкой комендатуры, где принимал участие в карательных операциях. После войны Александр Пиигли продолжал проживать в Эстонии. Он сменил имя и фамилию, но это не спасло его от наказания. В 1971 году он был арестован и приговорен к смертной казни как военный преступник[1021].

В Эстонии за время немецко-фашистской оккупации количество жертв среди мирного населения составило от 61.300[1022] до 125.000 человек (включая 64.000 советских военнопленных) [1023]. Но еще больше от оккупации, и в том числе от действий «эстонских борцов за независимость» вроде тех же Пиигли, Мяйнела, Курга и других, пострадала соседняя Псковская область. Здесь за годы оккупации было уничтожено 391.607 мирных жителей, более 150.000 человек было угнано в Германию и другие страны[1024]. По данным архива администрации Псковской области, в 1941 году, до начала войны и оккупации, на территории Псковской области проживало около 1 миллиона 500 тысяч жителей, а после освобождения, к началу 1945 года численность населения области составила 500 тысяч человек. Остальные погибли, были эвакуированы или вывезены в Германию. Большая часть населения области погибла в результате действий полицейских и карательных отрядов[1025].

Создание «Эстонского легиона СС»

О формировании прибалтийских легионов СС, как уже говорилось, первым обмолвился обергруппенфюрер Йеккельн в июне 1942 года, за что и получил выговор от Гиммлера. К началу 1942 года в различных эстонских частях вермахта и полиции уже служили 7.000 человек[1026].

В начале августа 1942 года идея формирования «Эстонского легиона СС» получила одобрение Гитлера[1027]. Предложение о формировании легиона исходило от Эстонского самоуправления[1028], как и планировал Гиммлер. Рейхсфюрер СС был настолько рад, что просил своего доверенного помощника обергруппенфюрера Готлоба Бергера[1029] передать через Розенберга его слова о глубоком расположении к эстонскому народу и пожелание, чтобы к эстонцам применялось совершенно иное обращение, нежели к другим народам, так как он, Гиммлер, дескать, считает эстонцев «лучшим народом в мире»[1030]. Конечно, это заявление Гиммлера было чистейшей комедией, поскольку в том же 1942 году в споре с Эрихом Ветцелем (референтом по расовым вопросам из «Восточного министерства») по вопросу о пригодности эстонцев для германизации рейхсфюрер СС занимал совершенно противоположную позицию[1031]. Лесть Гиммлера была продиктована желанием привлечь в «Эстонский легион» всех тех эстонцев, у которых с 1 сентября 1942 года должен был закончиться контракт о службе в «охранных» батальонах вермахта. (Имелись в виду 20.000 эстонских добровольцев, зачисленных на службу в германский вермахт 23 августа 1941 года сроком на один год; из которых были сформированы 5 батальонов в тыловой зоне 18-й армии, 5 эстонских батальонов в тыловой зоне группы армий, и 1 эстонский батальон при 16-й армии.)

В годовщину взятия немецкими войсками Таллина, 28 августа 1942 года, на торжественной церемонии на площади Свободы, генеральный комиссар Литцман объявил о согласии Гитлера на формирование «Эстонского легиона СС». В своей речи Литцман подчеркнул, что будущее Эстонии прямо связано с ее вкладом в борьбу против большевизма[1032]. На этой же церемонии выступил и глава самоуправления д-р Мяэ. Воздав хвалу Адольфу Гитлеру за спасение от «коммунистического ужаса», он заявил, что священная обязанность каждого эстонца — принять участие в борьбе против большевизма[1033]. В вышедшем на следующий день номере газеты «Eesti Sõna», говорилось, что принадлежать к СС — особая честь для эстонцев.

Несмотря на интенсивную агитацию на радио и в печати, заявлений от добровольцев, желающих вступить в «Эстонский легион СС», поступило очень мало. Согласно донесению фюрера СС и полиции Эстонии Мёллера от 13 октября 1942 г., число добровольцев на этот момент составило всего около 500 человек, да и то половина из них была набрана из эстонских полицейских батальонов. Пришлось