Впрочем, нет здесь чего-либо нового. Беспринципность сынов Иуды может идти в сравнение разве с их бессердечием. Но чем в особенности отличается еврейская пропаганда, так это дикостью революционных проклятий, слепой антисоциальной ненавистью ко всему окружающему.

VI. Евреи проживали в Риме уже со времен Цицерона, причем их политическая деятельность предательски извивалась в сторону именно народной партии, а их упорство и ожесточение против аристократии и сената заставляли, остерегаясь, избегать их. И тогда уже не видали бунтовщиков более ненавистных, пропагандистов более свирепых и врагов, которые клеймили бы отчаянные чужие пороки, забывая о своих собственных, нежели евреи.

Таков и Мардохей (подложно именовавшийся Карлом) Маркс. Учение, которое, в сущности, не принадлежит ему, он стремился отравить своими национальными «добродетелями» – черствостью, коварством и печалью, дабы легче присвоить его и эксплуатировать.

С этого безумного времени, как будучи опаснейшим из тайных обществ, иудаизм одарил человечество при посредстве иллюминаторов и других масонов французской революцией, политическая власть военных защитников народа и страны заменена под предлогом свободы неизмеримо более тяжким и вдобавок беспримерно унизительным, биржевым владычеством его финансовых эксплуататоров.

Уже в X веке по Р. Х. в Англии иудеи, подобно губке, высасывали все богатства страны, вероломно препятствуя, таким образом, ее преуспеванию. В настоящее время, сознавая это, но проповедуя другим народа терпимость, англичане, как, впрочем, и североамериканцы для самих себя признают иудаизм нежелательным прибавлением и направляют весьма решительные меры против иудейской иммиграции, но льют крокодиловы слезы о преследованиях евреев в России.

Преступно наивными и бесчестными являются среди этих условий заигрывания ради избирательных целей президента Тафта с кагалом, которого он то и дело усердно подхваливает в своих речах. Еврейство же, оценивая, конечно, это холопство по заслугам и соответственно презирая Тафта, тем не менее, кричит чрез свою прессу в Европе о его шаббесгойском лицемерии, как о непререкаемом будто бы патенте на свою непорочность…

Все это не мешает, однако, ни дяде Сэму, Джону Булю, руководствоваться противоположными принципами для остальных государств. Распространившись из коварного Альбиона, ожидовелое масонство под разными наименованиями всюду разносило измену самую чудовищную и насилие самое дикое.

Эти же качества наблюдаются в самом еврее, когда он берется рассуждать о богатстве и бедности. Если, по словам Наполеона, каждый из солдат в своем ранце носил жезл маршала Империи, то еще с большим правом можно сказать, что у ничтожнейшего по виду жида где-нибудь, а запрятан в лапсердаке ключ от банкирской кассы. Вот почему в чаду иудейских анафем против богатства кажется, будто слышишь вой краснокожих, отплясывающих вокруг своей жертвы отвратительный «танец скальпа»…

Подобно тому как неразрывно связаны основные модуляции «вечного жида»: жид биржевой, жид газетный и жид политический точно так же объединены и три другие его стадные разновидности: масонство, социал-демократия и сионизм – под общим главенством всемирного кагала. Где конец одной и где начало другой из этих последних разновидностей, решить столь же трудно, как и относительно любой модуляции еврейских типов.

Создавая в других странах измену и смуту, между прочим на радость Англии, проникновение еврейских капиталистов в масонские ложи значительно усилило мероприятия масонства и весьма немало содействовало эксплуатации мира «просвещенными мореплавателями». Но через те же масонские ложи, евреи захватывают богатства и дела самой Англии. Недаром слышатся голоса, проклинающие английские власти как правительство банкиров, через банкиров и для банкиров…

Своим могуществом и процветанием Британия, величайшее после Тира и Карфагена гнездо морского разбоя, обязана, впрочем, не себе, а пришельцам, англосаксам и норманнам, или же туземцам Валлиса, Ирландии и Шотландии, кельтам. Что же касается собственно самих бриттов, то едва ли они вправе приписывать себе многое. Как бы ни радовались они мнимому родству с израильтянами и сколько бы ни проявляли иудейско-карфагенских черт характера, не отсюда сверкают деяния английского гения. Наоборот, прославленные на весь мир британское себялюбие и бесчеловечная жестокость к инородцам, цинизм в самодовольстве и надменность в обращении, талант искажать чужие языки и неспособность создать собственный, инстинкт хищничества и вероломство наклонностей, таковы, пожалуй, те их действительные качества, которыми бритты могли бы защищать свое «божественное» право на всемирное господство.

Впрочем, одну шестую часть они уступают евреям.

VII. Голод обеспечивает за всемирным кагалом или, что все равно, капиталом такие права, каких не могла утвердить когда-либо за аристократией царская власть.

По интригам кагала и масонства высшие места в государстве поручаются преимущественно лицам, которых народ ненавидит (припомним Клемансо, Лубэ, Галифэ, etc). В случае непослушания таким иудейским ставленникам остается ждать одного – судебной кары за раскрытия преступления. Очевидно, что «властителям» этого рода нельзя смотреть на выгоды еврейства иначе, чем на свои собственные.

Все, что дискредитирует, а значит и губит власть, тем паче верховную, как нельзя более под стать иудаизированному масонизму. Так, те же самые «ложи», которыми столь еще недавно был гильотинирован Людовик XVI, торжествовали при возвращении Людовика XVIII, навязанного французскому народу невиданным горем и чужеземными солдатами.

Параллельно этому, унижая достоинство благороднейших правителей народных и отравляя им существование покушениями на их жизнь, еврейство, со своей стороны, организуется ныне так, что заправилы трилогии кагала, масонства и социал-демократии в большинстве неведомы, т. е. неуязвимы, а потому склонны выдавать себя за создания высшего порядка. Избегая таким «культурным» путем всякой ответственности, эти заправилы повелевают массами не только тиранически, а и зверски.

При таких условиях заражение государственных организмов так называемой «свободой» – смертоносный яд. Она неизменно ведет к разложению крови. Либералы становятся все требовательнее и дерзновеннее, пока не отравят государство до анархии и погибели. «Человек не ангел и не зверь. Но кто хочет обратить его в ангела – делает зверя» (Паскаль). «Величайшая свобода превращается как для отдельных граждан, так и для целых государств в величайшее рабство» (Платон).

VIII. При всеусердном участии еврейской прессы напряженные вооружения и разрастание полицейских штатов должны, по-видимому, логически приводить государства к тому, чтобы повсюду виднелись одичалые массы пролетариата, несколько преданных евреям миллионеров, полицейские и солдаты, да правительство иудейской же фабрикации.

С введением иностранных займов государственные богатства потекли в еврейские кассы, а осмеиваемые жидами «гои» стали платить кагалу все более тяжкую дань подданства, хотя еще и не вполне сознают опасность. Внешние займы – это пиявки, которые не отпадают сами от государственного тела. Легкомыслие же правителей, невежество либо продажность министров и «чернокнижие» биржи закабаляют народ неоплатными долгами, а само хозяйство государств отдают в науку или под начало тому же кагалу. Similia similibus!..