– Проклятье… – Джонас снова попытался приподняться, но тут же рухнул. – Мы должны выбраться, Стелла. Этот тип не сообщит ни в полицию, ни куда-то еще. Он думает только о том, чтобы скрыться, и на нас ему плевать. – Он повернул голову, чтобы из лежачего положения оглядеть пространство. – Ты выстроила эту лестницу. А окно… Оно открыто?

– Да, но толку от него мало. Я думала, может, кто-нибудь появится, и я смогу привлечь их внимание. Но до сих пор никого не было. Позже я снова туда взберусь и понаблюдаю еще какое-то время, только… надеяться особо не на что.

– Сэмми, – вполголоса сказал Джонас. – Думаю, Сэмми пролезет в окно.

– Да, но ты представляешь, какая там высота? Он не сможет спрыгнуть. Он переломает все кости, если останется жив. Это исключено, Джонас.

– Это наш единственный шанс. Других я не вижу.

– Нет.

– Веревка…

– Здесь нет веревок.

– Но можно связать тряпье. Да хоть собственную одежду. Нужно как-то спустить его на ту сторону.

– Джонас, ему пять лет! И высота огромная! Мы не можем рисковать!

– Мы больше рискуем, если ничего не предпримем.

– Да и что он сможет сделать снаружи?

– Может, дом не заперт. Он мог бы взять твой телефон, подняться на холм и позвонить в полицию. Ты могла бы руководить через окно.

– Сомневаюсь, что Денис оставил телефон.

– Тогда он может добежать до дороги. Рано или поздно проедет машина. Стелла, выбора нет, иначе мы умрем от голода и жажды.

Стелла обхватила голову руками. Ей представилось, как Сэмми, сорвавшись, корчится с переломанными костями на земле и плачет. Услышала, как он звал бы ее. И она ничем не смогла бы ему помочь.

– А что с этим твоим коллегой? Владельцем дома? Как вы условились?

– Ничего конкретного. Что созвонимся, когда я вернусь. И как-нибудь решим насчет ключей.

– То есть ему не покажется странным, если ты не позвонишь сегодня?

– Не думаю. Он решит, что за время нашего отсутствия скопилось много почты, не говоря уже об электронных сообщениях. Решит, что я пока разгребаю кучу дел.

– Но через несколько дней он встревожится…

– Несколько дней – это слишком долго, Стелла.

– Ты с кем-нибудь договаривался по работе?

– На следующую неделю. Я собирался в эти дни подготовить пару черновиков, а в следующую среду мы договорились их обсудить.

– А когда ты должен отправить черновики?

– В пятницу. Стелла, до тех пор никто не заметит нашего отсутствия.

– Еще не факт. Может, тебе приходили сообщения, на которые ты должен срочно дать ответ?

– Да. Но кто, по-твоему, пойдет в полицию только потому, что я вовремя не ответил на сообщение?

В этом и состоял главный вопрос. В какой момент людей встревожит тот факт, что целая семья не вернулась из отпуска? Когда они решат что-то предпринять, не опасаясь выставить себя посмешищем?

– Соседка, – сказала Стелла. – Уж она-то наверняка гадает, почему мы не вернулись накануне.

– Она скорее решит, что перепутала числа, чем допустит, что беглый убийца запер нас на ферме и уехал.

– Она попытается дозвониться до меня. И удивится, если я не перезвоню.

Джонас бессильно поднял руку и вытер пот со лба. Стелла заметила с тревогой, что разговор стоит ему больших усилий.

– Джонас… – начала она.

Он мотнул головой.

– Стелла, это слишком долго. Никто, кроме этого коллеги, не знает, где нас искать. И, насколько я помню, секретарь в одной из десятка телекомпаний, с которыми я работаю, знает, что мы договаривались о чем-то с этим самым коллегой. То есть, если кто-то станет нас разыскивать, а до этого дойдет не скоро, им придется сначала установить эту взаимосвязь, чтобы выйти на эту ферму. И это должно произойти за три дня? Три дня, в которые у нас еще есть еда и, главное, вода?

Стелла молчала. Что она могла сказать?

– Идея насчет Сэмми, – сказала она после некоторого молчания, – мне совсем не нравится.

– У тебя есть другие? – утомленно спросил Джонас.

– Давай подождем. Мы ведь можем продержаться несколько дней.

К ним подошел Сэмми. Очевидно, ему надоело комкать фольгу.

– Папа, когда мы поедем домой?

– Скоро, – пообещал Джонас.

– Когда уже полиция приедет нас освободить? – Сэмми еще не расстался с мечтой о главном приключении в своей жизни.

– Думаю, ждать уже недолго, – заверила его Стелла.

– Я проголодался!

– Давай подождем немного. Поедим через пару часов, ладно?

Сэмми вздохнул, вернулся в свой угол и резкими движениями раскидал все, что успел смастерить.

– Стелла, это еще не всё, – Джонас говорил очень тихо. – Я совсем плох. Мне нужен врач.

– Но тебе уже лучше!

– Это ненадолго. Поверь. Мне нужен врач.

Стелла взглянула на окно. Джонас был прав: Сэмми действительно смог бы пролезть в него. Он мог подарить им шанс.

Или подтвердить их участь.

Поскольку ей больше нечем было занять себя, кроме как сидеть в доме отца и предаваться раздумьям, Кейт решила, что вполне может съездить в Ливерпуль. Она понятия не имела, будет ли какая-то польза от разговора с Норманом Доуриком, но с другой стороны, ничего не теряла. В особенности – время. За последние несколько недель время обрело особое выражение. В конце концов, Кейт больше не работала. Она пыталась привести свою жизнь в порядок.

А вот Сюзанна в это утро на работу безнадежно опоздала. Она села за стол напротив Кейт, налила им еще кофе. И стала рассказывать.

– Да, я знала о Мелиссе. Норман рассказал. Ричард с самого начала ему доверился. Чтобы перед кем-то объясниться – и получить надежную поддержку. Его тайные встречи в Уитби… Кто-то должен был его прикрывать. И в известной мере подтверждать его алиби.

По словам Сюзанны, Норман тяжело переживал эту ситуацию. И она тоже.

– Нам нравилась Бренда. Норман порой жаловался, как невыносимо быть сообщником в этом деле.

– Вы в то время еще общались с моей матерью?

Сюзанна покачала головой.

– Она была очень больна. Время от времени я посылала ей открытки с ободряющими словами, книги, цветы… Она очень радовалась им. И всякий раз немедленно отвечала. Но при этом давала понять, что не хочет встреч. «Увидимся, когда мне станет лучше, – писала она, – сейчас у меня выпали все волосы, и я быстро утомляюсь…» Конечно, она не хотела, чтобы ее видели в таком виде. И порой у нее просто не было сил на разговоры. Мне в каком-то смысле было легче. Я не хотела лгать ей в глаза, даже мысль об этом была невыносима. Лгать в том смысле, что я знала насчет измены Ричарда и молчала бы о ней. Это представлялось мне ужасным: собираться вечерами, как раньше, – Ричард, Норман, Бренда и я. Бывало, мы шли куда-нибудь съесть пиццу или встречались у кого-то дома. И вот мы дружно сидим за одним столом, и трое из нас знают, что четвертой изменяет муж. Что у него отношения на стороне, а она ничего не подозревает. Я бы этого не выдержала. Да и Норман тоже. Так что… мы не настаивали, не призывали Бренду к общению. Ситуация и без того была достаточно непростая.