Ага! Вот и момент — выпад! Быстрый, как молния… Оп!

И снова кровь! И вновь не повезло «жениху». Да еще как не повезло — не по-доброму, обидно!

Молниеносным выпадом лоцман применил один из распространенных принципов дестрезы, считавшийся пиком мастерства — так называемый «испанский поцелуй». Просто неуловимым движением острия клинка Никита Петрович рассек противнику кончик носа! Не сильно опасно, зато как обидно и больно!

Немец и так-то был разъярен, а тут… Что с ним сделалось! Да, право же, в этого парня словно вселился сам дьявол! Зажав окровавленный нос левой рукою, «женишок» снова бросился в контратаку, описывая кончиком клинка восьмерки куда с большей энергией, нежели чуть ранее… Хотя, казалось бы, куда уж больше? Однако же, как оказалось — было куда…

Немец уже не разбирал толком, куда бить, просто колол, вопил, отмахивался… И вдруг, поскользнувшись на скользкой тропинке, завалился в траву… С лодки тотчас же грянул выстрел! Били из мушкета, тяжелая пуля, просвистев над левым ухом Бутурлина, в щепки расщепила тоненький ствол росшей позади вербы. Наверное, те, кто оставался в лодке, воспользовались бы мушкетом и раньше… просто выбирали наиболее удобный момент.

Услыхав выстрел, Никита Петрович, как опытный воин, тотчас же бросился в траву, застыл, осторожно выглядывая… И едва не получил очередную пулю в лоб! С лодки, надо признать, били метко. «Жених», даже охолонув, явно не справился со своей яростью… да, похоже, и не собирался справляться! Заворочался, зарычал и, вскочив на ноги, бросился к лоцману.

Волей-неволей, тому тоже пришлось подниматься со всей возможной поспешностью, в противном случае рискуя получить смертельный удар в распростертое в траве тело.

Вскочил… Удар! Удар!

И снова все завертелось: атака… уход… контратака… отбивка… выпад — укол! Пару раз Бутурлин едва не пропустил удар — все ж таки из этого немца вышел бы неплохой фехтовальщик… ежели б не абсолютно безрассудная ярость, сквозившая в каждом движении, в каждом ударе. Да, конечно, определенная злость нужна, иногда даже на ней можно добиться победы… когда соперник так себе, не диестро.

Однако же Никита Петрович все ж таки был диестро — опытный фехтовальщик, боец, владевший недюжинными умениями! Взять его на испуг у соперника не прокатывало при всем желании. Герхард и сам начинал это понимать, постепенно выдыхаясь…

Но пока не понял…

Удар! Отскок… Выпад! Обвить вражеской клинок… словно бы металлическая змея… Теперь потянуть, дернуть… Снизу вверх — оп! Всего-то какие-то мгновения, а вот результат…

Выбитая из рук врага шпага птицей улетела в кусты!

Бутурлин тотчас же вернулся в основную стойку — бить безоружного врага как-то считалось не очень-то благородным делом. Однако немец же вовсе не казался обескураженным, наоборот, ухмыльнулся, и, выхватив из-за пояса нож, метнул его прямо в соперника!

Впрочем, Никита Петрович вовсе не зря держал острие шпаги на уровне глаз, и вовремя заметил опасность. Одно неуловимое движение — и отбитый нож улетел туда же, в кусты, где уже покоилась вражеская шпага… Что же касается клинка диестро, то тот, продолжая движение, закончил его вполне логично — пронзив противнику грудь!

Немец застыл, словно бы наткнулся на невидимую стену. Лицо его вдруг сделалось бледным, глаза закатились, и, все тело, обмякнув, бесформенным кулем повалилось в траву навзничь.

С лодки снова грянул выстрел. Бутурлин его, впрочем, не дожидался — вовремя заметив тусклый блеск ствола, рванул в кусты, царапая руки и даже не проверив, что с «женихом» — убит ли, ранен ли? Да некогда проверять, пес-то с ним, с чертом… Вот парнишку, Флора — того и впрямь жаль.

Оказавшись в орешнике, лоцман ненадолго остановился — слегка перевести дух. И снова прогремел выстрел! Только вот пуля не просвистела, не ударила ни по веткам, ни в стволы. Куда там, дьявол их раздери, палят?

Осторожно разведя ветки, Никита Петрович глянул на заводь, увидев выгребающий прочь челнок. Обычный рыбацкий челнок с гребцом и двумя парнями — Игнатом и Ленькой. По ним и били… Пока что мимо, ага…

Покусав губу, молодой человек выскочил из кустов, отвлекая на себя все внимание врагов, кто б там они ни были. Выстрела не последовало, видать, злодеи перезаряжали мушкеты… Судя по всему, они явно не собирались преследовать челн, быстро скрывшийся из виду. Ну, правильно — зачем им какие-то отроки, когда здесь такая добыча! Как видно, господина Бутурлина они весьма неплохо знали… Еще бы, достаточно вспомнить «женишка»! Лежит теперь, бедолага, в траве с проткнутой грудью. И поделом!

Интересно, это он — Флора? Ну, не он, так кто-то из них, из этих… Черт! Десять тысяч чертей, как сказал бы сейчас Джон Смит, славный английский шкипер!

Лоцман закусил губу, увидев сворачивающую к заводи лодку. Не лодку даже, а целый баркас с тремя парами весел! Кроме шестерых гребцов, на борту еще имелись солдаты… Один, два… четыре… Дюжина! Дюжина солдат с алебардами и палашами, верно, и мушкеты тоже имеются, или, по крайней мере, аркебузы, карабины. Да еще и у тех, кто остался в лодке… Опа!

Остававшиеся в лодке люди при виде баркаса вскочили и замахали руками. Явно ждали солдат, ага. Похоже, что подкрепление. Однако по чьи души?

Бутурлин хмыкнул — уж об этом можно было и не гадать. Вражины явились специально, сноровку — за ним и его людьми, может, и за Алатырем тоже. Что же, получается, шведы раскрыли всех? Или просто решили арестовать лоцмана за дуэль? Не-ет… тогда б столько солдат не появилось, для ареста дуэлянтов обычно достаточно и одного караула.

Значит, не за дуэль… Проследили? Выдал кто-то? Да что теперь гадать, главное-то уже сделано: приказ воеводы Потемкина выполнен, ребята ушли с планом! Теперь оставалось выбраться самому. Да! Предупредить Алатыря и его семью… если уж следили, то вполне могли и на него выйти… Ах, как же так… как же так-то? Где ж он, Никита Петрович маху дал? Марго? Марго — шпионка? Как всегда — кругом бабы виноваты? Да ну… Хотя — почему бы и нет? Если разобраться… Марго ведь очень много про чего выспрашивала. Что это, просто любопытство? Или — дело хуже? Настолько хуже, что и та встреча с нею, бегство «женишка» — подстроены? Что ж, может быть, и так, точно пока не скажешь… Да и некогда гадать — действовать надобно. Первым делом — предупредить Алатыря и его семейство, а уж потом… Помоги, Боже!

Перекрестившись, Никита Петрович нырнул в орешник и, продравшись сквозь заросли, опрометью бросился в Спасское. Судя по крикам позади — солдаты уже высадились на берег и были готовы пуститься в погоню. Вот-вот, уже скоро, сейчас!

Хлестали по лицу колючие ветки, скользила под ногами раскисшая от ночного дождя земля — черная, жирная. Вот и дом Татарина… Ворота распахнуты, внутри — никого, одни слуги…

— Хозяйка? Алатырь Курдюмович только что забегал, увез на телеге и супружницу свою и детушек. Куда — про то, батюшка, не ведаем.

Увез, значит… Ага!

Обернувшись, Бутурлин увидал вдалеке, на дороге, бегущих людей… Солдаты! Дожидаться их лоцман явно не собирался и, тотчас же выскочив со двора, побежал к пристани, да, на бегу поскользнувшись, едва не упал в глубокую коричневато-бурую лужу. Хорошо, какой-то мужик поддержал, тоже, видно, шел к пристани…