– Простите, я не хотел…

Она вздыхает, чтобы успокоить колотящееся сердце, а затем сама берет его за руку. Рельсы, реки и Стена запечатлены теперь на коже у обоих.

Поезд замедляет ход, приближаясь к мосту, и его ритм меняется, когда суша остается позади. По сторонам тянутся вдаль река и Стена, и люди испытывают головокружение, подвешенные между высотой и глубиной.

Какая-то тень под водой. Тело огромного чудища, что плывет себе куда-то, не ведая о поезде на мосту. Стена уже почти над составом, она продолжает расти вверх, на невообразимую высоту, а впереди появились железные ворота, массивные, непробиваемые, и даже огромный поезд вынужден уступить им. Судзуки потирает костяшки пальцев и прижимается лбом ко лбу Марии. Она ощущает рывок тормозов, слышит скрип останавливающегося поезда. Картину за окном заволакивает пар.

Линии на коже перестают двигаться.

Лес

Поезд замирает, и не ожидавший этого Грей спотыкается. Он ощущает жар и озноб, одежда давит на кожу, в ушах едва различимо гудит. Грей выпрямляется и понимает, что движение внутри поезда не прекратилось, хотя колеса перестали вертеться. Из окон ползут лианы, тонкие ветки раскалывают дверные рамы и распускают листья.

– Jasminum polyanthum[8], – бормочет он, сжимая пальцами розовый звездчатый цветок.

Одни растения хорошо ему знакомы, другие не поддаются опознанию: острозубые щелкающие стручки и колючие лепестки, призрачно белые орхидеи и дрожащие листья, что раскрываются и сворачиваются при малейшем дуновении. В горячем воздухе вьются насекомые, надкрылья трещат в самые уши, и Грей из последних сил сдерживает желание всех их собрать, опуститься на пол и ощутить новую жизнь под своей ладонью. Вот только времени на это не хватит – капитан или люди из компании вот-вот догонят его. Но с ними эта жизнь не будет в безопасности, они не поймут ее так, как понимает он. Грей оборачивается, ожидая увидеть мелькание черных сюртуков. Как их называет команда? Вороны. Да, подходящее слово, хотя этих птиц оклеветали – они не бывают ни добрыми, ни злыми, в отличие от человека, что рождается добрым и чистым, но вынужден учиться злу. Название играет свою роль – Грей видел алчность в глазах Воронов. Что, если и они захотят заполучить эту жизнь и оставить себе? Что, если она попадется к ним в когти?

Он заставляет ноги двигаться дальше. Какой же чудесной будет выставка! Эта жизнь превратит стеклянный дворец в неповторимый лес. Никаких витрин, никаких бархатных лотков. Нет, посетители будут продираться сквозь заросли, и каждый поворот станет для них новым открытием: современный мир во всей своей неординарности. И все же ничто не поразит их сильнее, чем Новый Эдем Генри Грея… чем его новая Ева. Никогда еще он не ощущал такой близости к божественному, к подножию нового мира.

Он спотыкается о корень и прижимается к окну, завороженный распускающимися на стекле цветами. Затем приближает глаз почти вплотную и видит сквозь цветы проволочную ограду и высокие башни, мужчин, неподвижных как статуи, с винтовками за плечами. И на все это падает гигантская тень от поднимающейся впереди Стены. Грей хмурится, гадая, что это означает, но стоит ему выпрямиться, как люди, проволока и Стена пропадают. А затем он замечает впереди синее мелькание и вовсе забывает о них.

– Постой! – зовет он, но она уже готова исчезнуть из вида.

Коридор сужается. Вот она снова, то ли подзывает к себе, то ли просто прошмыгнула мимо, уходя тем же путем, которым пришла. А может, обернулась легкокрылым мотыльком, чтобы проскочить у него между пальцев? Внезапно он останавливается и сгибается от боли, как будто кто-то провернул в животе острый нож. И чувствует, как там, внутри, из язвы тоже прорывается новая жизнь. Чувствует листья, усики и острые шипы.

Снова игра

Вэйвэй заставляет ноги нести ее дальше, в складской вагон, хотя все вокруг меняется – цветы плесени на окне пробрались внутрь и теперь покрывают узорами стены и растущие прямо на глазах ветви.

– Елена! – зовет она, но в ответ слышит только шелест листьев.

Теперь, когда поезд остановился, она ощущает только гулкую пустоту в том месте, где раньше билось его сердце. Каждый шаг дается с усилием, коридоры зеленеют и растягиваются, ужасная усталость придавливает к земле, а уверенность убывает. Он старается не думать о водяных часах на станции «Бдение», уже отсчитывающих по каплям минуты.

Но тут появляется человек, ковыляющий навстречу. Это Генри Грей. В волосах у него застряли листья, пиджак измазан грязью, как будто натуралист выполз из-под земли. Жгучая ярость охватывает девушку. «Как он смеет даже думать о том, чтобы поймать Елену и забрать себе?! Как он смеет вредить поезду – моему поезду?!» Руки чешутся от желания вырвать у него этот дурацкий пистолет, а самого снова затолкать под землю и держать там изо всех сил, которых у Вэйвэй, как она внезапно убеждается, еще немало.

Однако он вдруг сгибается и хватается за живот. А когда распрямляется, изжелта-бледное лицо блестит от пота, и Вэйвэй берет его за руку вовсе не для того, чтобы причинить вред, а наоборот, чтобы поддержать. Он болен, слаб и уже ни для кого не опасен.

– Ты видишь ее? – хватая ртом воздух, спрашивает он. – Там, впереди… Зовет меня…

Вэйвэй оборачивается, но видит только сужающийся зеленый тоннель. Грей сжимает ее руку.

– Спасибо, – говорит он. – Спасибо.

Но при этом его красные слезящиеся глаза устремлены в дальний конец вагона. Шатаясь и цепляясь за ветви, он бредет дальше.

– Мы должны пойти за ним, – раздается голос прямо над ухом Вэйвэй.

Она закрывает глаза и чувствует щекой дыхание Елены.

– Что с ним случилось? – спрашивает она.

Елена появляется в зеленоватом свете.

– Он умирает, – говорит она с неожиданной печалью в голосе. – У него внутри рана. Ее нельзя исцелить.

– Елена, – произносит Вэйвэй, – тебе нужно уйти. После всего случившегося поезд не пройдет через «Бдение». Его запечатают, понимаешь? Лишь ты одна можешь незаметно пробраться через верхний люк. У нас нет времени разыскивать Грея, да и ничем ты ему не поможешь. Уходи сейчас же.

Глаза безбилетницы сверкают в полумраке, как будто из-под воды.

– Еще нет, – отвечает она. – Чуть позже.

Она берет Вэйвэй за руку и тянет за собой.

– Нет! – упирается Вэйвэй.

– Поезд нам поможет.

Лианы вокруг шевелятся, скручиваются.

– Мы найдем Генри Грея, – говорит Вэйвэй. – Еще раз сыграем в нашу игру.

Правила игры меняются. Теперь это испытание на быстроту и наблюдательность. Девушки петляют между папоротниками и нависшими ветвями, прокрадываются сквозь разорванную паутину перед дверью в лазарет. Трансформациями охвачены все вагоны. В темноте мелькают силуэты, не похожие на человеческие: женщины с крыльями и мужчины с оленьими рогами. Человек с короной из сучьев и листьев тянет к Вэйвэй ладонь с маленькими белыми грибами – зрелыми, пузатыми.

– Я бы не стал это есть, – слышится