руками человек оказался врачом 91-го артдивизиона Лупановым, которого вместе с его коллегой Миховым, двумя фельдшерами и двумя сотнями раненых «забыли» в полузатопленном носовом трюме транспорта. Света в трюме, естественно, не было, и сброшенные взрывами с нар раненые сидели и лежали (некоторые уже мёртвыми) в воде. Целую пехотную часть пришлось бросить на их эвакуацию с сидящего на камнях транспорта.

После прекращения налётов толпы полуголых и голых людей стали стекаться со скал к причалам. Их нужно было где-то размещать, кормить и, главное, поскорее отправлять с острова в Кронштадт.

Но плавсредств не хватало.

Получив сообщение, что у острова Вандло, имея на борту несколько тысяч человек, стоит повреждённый транспорт «Казахстан», Святов немедленно направил в тот район все бывшие в его распоряжении тральщики, буксиры и катера.

20:15

Командовавший транспортом «Казахстан» второй штурман Загорулько не поверил своим ушам, когда ему доложили, что пар в целом котле поднят до марки и сейчас будет дан ход главной машине.

Однако все средства управления судном с мостика были уничтожены. Не было ни компасов, ни карт. Рядом с Загорулько примостился боец с полевым телефоном. Провод тянулся на корму, где другой телефонист, приняв команду с мостика, передавал её боцману Гайнутдинову, стоявшему на кормовом ручном рулевом приводе.

«Казахстан» медленно тронулся с места, неуверенно взяв курс на остров Вандло. Радость оставшихся на палубе людей была по этому поводу беспредельной. Услышав звук работающей машины и увидев на мостике капитана, измученные люди чуть ли не взревели от восторга. Шпили на «Казахстане» не работали, а потому, прежде чем дать ход, пришлось расклепать якорь-цепи обоих носовых якорей.

«Казахстан» увеличил скорость, но в этот момент лейтенант Абрамичев на руинах обгоревшего мостика рядом с Загорулько, увидел, что к транспорту с острова Вандло снова направляется катер. На ходовой рубке катера стоял матрос, передавая ручным семафором: «Курс ведёт к опасности! Впереди минное поле!»

Выяснилось, что «Казахстан» идёт прямо на минное поле, выставленное нашими кораблями.

«Казахстан» уменьшил ход, с трудом маневрируя, чтобы обойти минное заграждение, и снова взял курс к острову.

20:45

У старшины 2-й статьи Гущанинова известие о том, что транспорт «Казахстан» дал ход и направляется к острову, не вызвало никакого восторга. Совершая регулярные рейсы на «Скрунду» и «Казахстан» они уже перевезли на Вандло столько людей, что размещать их было уже практически негде.

Под лазарет отдали и весь маячный дом, и все укрытия, даже противовоздушные щели. Но кроме размещения всех нужно было переодеть, обогреть, напоить и накормить. А запасы на острове были мизерными.

Спирта не было вовсе, но была бутыль с денатуратом, который использовали для растирания закоченевших.

Были ограничены и запасы пресной воды, не говоря уже о других видах продовольствия.

Вымыли двенадцативёдерный котёл из бани, засыпали в него все запасы гречки, сечки и других круп, всё вместе и сварили кашу. На такую тьму едоков не хватало посуды. Свою долю каждый получал во что придётся: кто в каску, кто в тряпку, кто в собственные ладони...

И тут к острову двинулся «Казахстан». Якорей у него не было, транспорт приткнулся на мели, и высадил на гряду несколько тысяч человек. Даже трудно было представить себе на полукилометровой гряде такое количество людей.

На самом же «Казахстане» оказалось всего два мешка пшенной крупы. Все остальные запасы продовольствия на «Казахстане» либо сгорели, либо оказались затопленными. Пресной воды на транспорте не было вовсе. Но зато был спирт!

Старшина 2-й статьи — «генерал» — Аврашов сидел на камнях среди тысяч спасённых, жалея о том, что скинул и где-то потерял свой кожаный реглан. Он мучился жаждой и когда увидел, что какой-то военврач поит спасённых из большой алюминиевой кружки, подошёл к нему и попросил попить. Тот протянул Аврашову пол-литровую кружку. «Генерал» выпил её несколькими глотками и попросил ещё. И выпил ещё полкружки. Когда позднее Аврашову сказали, что в кружке был спирт, он не поверил. Ведь не только спирта, но даже водки и вина он не только не пил — от одного вида алкоголя его воротило.

Между тем уже темнело и погода начинала портиться. Восточный ветер нагонял крупную волну, а небо заволакивали тучи, о приходе которых молили десятки тысяч людей весь долгий безоблачный день 29 августа 1941 года.

21:15

Обходной манёвр на север, задуманный командиром «Ленинградсовета» старшим лейтенантом Амелько, привёл к неожиданным результатам. Судно снова попало в район плавающих мин. Их обходили, отталкивали шестами от борта, расстреливали залповым огнём из винтовок.

Авианалёты прекратились, и, обходя мины, «Ленинградсовет» продолжал пробиваться в Кронштадт.

С наступлением темноты, однако, Амелько решил не искушать более судьбы и приказал встать на якорь. Вторую ночь Таллиннского перехода «Ленинградсовету» предстояло снова провести на якоре...

Военный корреспондент Михайловский внезапно почувствовал, как куда-то исчезло то нервное возбуждение, которое не отпускало его весь день, а на смену ему пришла смертельная усталость. Болела каждая косточка, каждый сустав, не было сил стоять на ногах.

Усталость подавляла чувство опасности и сознание того, что поход не кончился, что каждую минуту судно может быть торпедировано, накрыто артиллерийским огнём, может подорваться на мине.

Тем не менее Михайловский решил не спускаться в кубрик, а пристроиться прямо на верхней палубе.

Журналист выбрал решётку над машинным отделением и улёгся прямо на неё. Снизу шло блаженное тепло. Но дышать на этой решётке было трудно — нос забивало мелкой угольной пылью, поднимающейся вверх вместе с потоками тёплого воздуха. Михайловский хотел уйти с машинной решётки и подыскать себе другое место для сна. Но сил на это уже не было. Пусть его бьют, режут на части — он все равно будет спать и только спать!

21:45

Оглушительный грохот заставил Михайловского проснуться. Он сел на решётке, испуганно оглядываясь по сторонам.

Было уже совсем темно. Море и небо обшаривали какие-то прожектора. Около борта разорвался снаряд.

Выяснилось, что судно в темноте нащупала финская береговая батарея. В темноте был слышен голос Амелько, усиленный мегафоном, дающий указания командирам катеров:

— Надо сниматься с якоря. Иначе нас накроют. Сниматься и идти самым малым.

Амелько проинструктировал катерников нести противоминный дозор, как и накануне: сбрасывая по курсу «Ленинградсовета» каждые 15 минут по глубинной бомбе в надежде на детонацию мин. Командиры катеров отвечали, что у них глубинные бомбы давно кончились. Михайловский услышал, как один из катерников грубо сказал Амелько: «На вашу ответственность». В ответ прозвучал сердитый голос Амелько: «Да, да, на