Прекрасно! Значит, он еще и рассмотрел мою одежду.

— Не надо, в старой лучше спится, мягче.

— Нужно вообще бросать эту привычку — спать в одежде, — сказал некромант, щекоча мне за ухом. — Нужно заводить новую привычку — спать со мной.

— Ты надолго к нам? — обрадовалась я.

— Увы, увы, только с инспекцией захоронений, — сказал Ирга, лукаво улыбаясь. — А у вас их много.

Я радостно взвизгнула и повисла у возлюбленного на шее.

— Как это тебе удалось?

— Очень просто. В связи с участившимися случаями нападений Лунной нежити некромантам было поручено проверить все кладбища на периферии — вдруг где-то обнаружатся следы деятельности неизвестных нам поднимателей трупов. Ну а получить направление именно сюда мне не составило никакого труда.

— Кого это ты с собой привез?

— Целителя!

— Ого! — сказала я, быстро приводя себя в порядок и стараясь не замечать плотоядных взглядов, которые бросал на меня Ирга. — Целитель — это очень хорошо, он здесь нужен.

— Он собирался поселиться с вами, вот только дверь соседней комнаты придется отремонтировать. Что с ней случилось? — спросил некромант.

Я заметила смешинку в его глазах, поэтому отвечать не спешила.

— А что вам Отто рассказал?

— Ничего особенного. Сказал, что это ты как-то бушевала.

— Я-а? Да я бы не смогла так эту дверь изувечить! У меня бы силы не хватило! — возмутилась я.

Ирга смотрел на меня и улыбался.

— Это все Отто меня подначивал, подначивал, а потом ему же пришлось дверь ломать. — Наябедничав, я почувствовала себя лучше.

— Пойдем, — сказал некромант, — мы вам завтрак привезли. А дверь мы отремонтируем. Плотника вызовем, да и все.

Целителя звали Варсонуфий. Намазывая огромный бутерброд маслом, он рассказал, что такое диковинное имя ему дала матушка, которой перед родами явился ангел и предрек, что ребенка ждет великая судьба, полная выдающихся деяний. Пока же Варсоня был знаменит только своим обжорством и тем, что его выгнали с четвертого курса факультета Целительства, но пожалели и пообещали дать звание младшего целителя, если он хорошо зарекомендует себя на двухлетней службе в Гнедине.

— Бедняга, — сказала я. — Ты тут застрял еще на дольше, чем мы.

— А что в этом плохого? — удивился толстяк. — Главное, что тут кормят хорошо и девушки есть свободные, а все остальное мелочи, без которых вполне можно обойтись.

— Не скажи. Я, например, не могу обойтись без водопровода с огненным демоном и центральной канализации, — возразила я.

— А магия тебе на что? — спросил Варсоня. — Подогрела котел воды одним щелчком — и купайся!

Отто зафыркал в бороду, но под моим злобным взглядом притих. Ирга вопросительно поднял бровь, но я молчала, а полугном продолжал как ни в чем не бывало вырезать ложку. Хотя я была уверена, что, улучив свободную минутку, предатель тут же доложит некроманту, что вон та железная лужица на печке — это остатки большой кастрюли, в которой я пыталась магией подогреть воду, но не рассчитала усилий.

— У меня с бытовой магией не очень, — поделился целитель.

— И у меня, — сказал Отто, — я все больше ремесленник, заклинания мне даются плохо.

Они оба посмотрели на меня. Я покраснела и пыталась придумать оправдание для теоретика, плохо знающего бытовую магию, которой владеют даже ведьмы-недоучки.

— А я привез вам много книг, — разрядил обстановку Ирга. — Среди них есть самоучитель по бытовой магии, будете вместе осваивать.

— А что ты еще привез?

Некромант кивнул на огромную стопку в углу комнаты.

— О-о-о! «Магия обольщения»! Какая прелесть! — воскликнула я. — Гм, то есть я хотела сказать, зачем ты ее привез? Мне она не нужна.

Ирга и Варсоня молча достали из кошелька по серебряному и отдали Отто.

— Что это значит? — подозрительно спросила я.

— Мы поспорили, — широко улыбаясь, сказал полугном, — на то, какую ты книжку увидишь первой. Ирга ставил на «Рецепты красоты», а целитель — на «Легкие блюда для идеальной фигуры».

Я не стала объяснять, что для тех, кто умеет обольщать, никакие другие рецепты не нужны. Разве мужчины могут понять такие тонкости?

— Раз вы все такие умные, то нагрейте мне воды для стирки, — посоветовала я.

— А кто стирать будет? — сразу заинтересовался Отто.

— А кто хочет?

Ребята быстро разбежались по своим делам, а я, наскоро позавтракав, вывалила в корыто белье и принялась сооружать голема, который помог бы мне со всем этим управиться. Пока Отто ходил за плотником, Ирга и Варсоня быстро натаскали воды и принялись за приведение двора в порядок. Когда я вышла вывешивать белье во двор, то увидела картину, возмутившую меня до глубины души. Пока я горбатилась в душной комнате, эта наглая девица Сита, раздетая до малюсеньких треугольничков, которые у нее обозначали нижнее белье, возлежала на плоской крыше сарая, выставляя на последнее жаркое солнышко и на всеобщее обозрение свои прелести. Мои драгоценные мужчины конечно же такого пропустить не могли и усиленно делали вид, что работают, сняв рубашки и поигрывая мускулами. Я с шумом втянула в себя воздух и тут услышала:

— Ах, Ирга, вы такой красавчик, только вот почему вы такой бледный?

Некромант приосанился.

— Я редко бываю на солнце, — слишком любезно, как мне показалось, объяснил он.

— Ах, но почему? Неужели вам не нравится лежать на утреннем солнышке с какой-нибудь девушкой в обнимку?

— Утром я обычно сплю, — улыбнулся Ирга.

— Один? — томно спросила Сита, потягиваясь, как драная кошка, и я поняла, что мне пора вмешаться.

— Со мной, — сказала я, с силой ставя миску с бельем на лавку. — А на солнце он не бывает, потому что работает по ночам на кладбище. Он некромант, мертвецов поднимает.

Глаза девицы округлились, она испуганно отпрянула от края крыши.

— Надень, пожалуйста. — Я кинула Ирге его рубашку. — Сгоришь на солнце.

Некромант подхватил рубашку и невинно спросил:

— Да ты никак ревнуешь?

— Вот еще, я о тебе забочусь!

Я ревновала. Конечно, ревновала! Это мне нравится смотреть, как переливаются от физических усилий мускулы на узкой бледной спине, как пот бисеринками блестит на позвоночнике и висках, как Ирга резко взмахивает головой, избавляясь от лезущей в глаза длинной челки. Это зрелище должно быть только для меня, а не для всяких девушек, одевшихся в носовые платочки и считающих, что им теперь все можно.

— Ирга — мой жених, — задумчиво сказала я куда-то в небо. — И я превращу в лягушку любую, кто будет излишне настойчиво проявлять к нему свой интерес.