– А потом кости всех, кому ты помог, на тебя и накинутся!..

Чувство юмора у Третьей Силы было и впрямь своеобразным. Похоже, что сюда собрали лучших из лучших – кому и впрямь по поверьям этого народца самое место было среди костей тех, кому они помогли при жизни.

– В круг! В круг! – гаркнул он. – Дави кости! Дроби их! Дубьём!..

Это подействовало. Гоблины сдвинули ряды, что было сил колотя по наползавшим со всех сторон костям; иные из них соединялись в подобие жутковатых змей, в длинные белёсые жгуты.

Арбаз берег заряды; гном работал широким обухом боевого топора, дробя и раскалывая черепа, разбивая в пыль ползущие кисти рук и извивающиеся цепочки составленных вместе берцовых костей.

Какое-то время они держались. Гному даже начало казаться – они смогут продержаться тут вечно, особенно если здесь не нужно ни есть, ни пить, ни спать.

Однако так продолжалось недолго.

Составленные из разных частей скелетов змеи не змеи, ящерицы не ящерицы становились всё длиннее, зеленокожие отбивались со всё бо́льшим трудом, пока, наконец, со всех сторон не поднялась на них самая настоящая костяная волна.

Арбаз выпалил в упор, пламя огнеброса разбросало рёбра, черепа и позвонки прямо перед ним, сожгло и обратило в пепел, но за спиной его дико орали и визжали зеленокожие, которых костяные змеи деловито растаскивали в разные стороны, а потом ещё более деловито рвали на части, ухватив за руки и за ноги.

Он разрядил и второй ствол огнеброса, смёл наваливающиеся со всех сторон кости волной пламени, присовокупляя к нему собственные чары, замысловатые, как и вся магия Подгорного Племени. Он не понимал, что происходит, знал лишь одно – помощи ждать неоткуда и не от кого.

Вокруг него сбилась кучка зеленокожих, его прикрывали, защищали, пока гном молча, быстро и собранно перезаряжал огнеброс. Перезарядил, вновь расчистил перед собой пространство, уже понимая, что это конец. Ещё семь-восемь выстрелов – и всё.

Ты затем меня позвал, Великий?! Чтобы испытать против неодолимой силы?

Пространство вокруг было залито кровью гоблинов, со всех сторон накатывались волны тумана, и Арбазу вдруг почудилось, что одно из мёртвых тел шевельнулось. Гоблин с оторванной рукой поднялся, неловко шатаясь, схватил с земли – или того, что здесь притворялось землёй, – здоровенную мостолыгу, размахнулся, ударил и под ударом этим «голова» костяной змеи рассыпалась облаком серых осколков.

То тут, то там мёртвые стали подниматься. Не все, не сразу, но – подниматься.

И тут Арбазу стало страшно, так страшно, как никогда ещё в его долгой жизни; не раз доводилось переведываться с неупокоенными, с ходячими мертвяками – это было делом обычным. Но сражаться с мервяками рука об руку – такого ему ещё не выпадало.

Уменьшаясь в числе, отряд Арбаза пробивался сквозь костяной шторм, теряя и теряя своих; живых бойцов убывало, мёртвых – наоборот.

Сберегая заряды, гном орудовал топором, круша атакующих костяных змей; рука не уставала, силы были, но сколько это ещё будет длиться?..

Что вы от меня хотите, Орёл и Дракон?!

Стоять насмерть и не сдаваться, когда нет никакой надежды? Когда перенесён неведомо куда и неведомо зачем непознаваемой силой – хотите, чтобы я сам отыскал свой путь? Когда мои стойкость и храбрость оборачиваются силой ваших невероятных, непредставимых даже заклятий?

И значит ли это, что смерти тут нет?!

Рядом с гномом бились и живые, и мёртвые. Вечный бой, вечная жизнь и вечная смерть. Ловушка, улавливающая души, откуда нет выхода, – ну да, кому ж, как не Демогоргону, устроить этакое?!

Арбаз крутанул над головой топор, от души встретил обухом взметнувшуюся прямо из-под ног костяную цепь, с человеческим черепом вместо головы. Череп разлетелся вдребезги, составлявшие цепь кости рассыпались веером, но на месте одного врага уже поднимался следующий – их было не перебить, как невозможно остановить океанский прибой.

И, если я погибну сейчас, вы тоже поставите в строй меня мёртвого?

Семь оставшихся зарядов для огнеброса. В заплечном мешке есть сухие порошки и смеси, чтобы снарядить ещё три десятка, но это всё. Сейчас – семь.

Справа от него молча упал гоблин. Арбаз не знал его имени; павший был из тех, кто держался упорнее и дрался злее других. Убившая его костяная змея вытащила окровавленное острое ребро из распоротой груди, начала поворачиваться было к гному – и тут её встретил летящий топор.

Кость брызнула во все стороны, оживлённое неведомой магией чудище распалось, а труп погибшего гоблина, дёрнувшись пару раз, уже поднимался, словно и не замечая жуткой раны там, где должно было быть сердце.

Справа – мёртвый. Слева – живой. И он, гном, в середине.

Или все они уже мертвы, умерли, сами того не замечая?

Гоблин с пробитой грудью сражался, как ни в чём не бывало, с прежним ожесточением, только беззвучно; уста его замкнулись.

Эта битва будет вечной, вдруг понял Арбаз. Да, душам некуда деваться, и они остаются прикованы к истерзанной плоти; вон даже разорванные на куски останки тел пытаются подняться, вновь собраться воедино и биться!..

Орёл и Дракон призвали на эту тризну поистине лучших из лучших.

Да, они так и будут, отрешённо подумал Арбаз. Так и будут – умирать и восставать, восставать и вновь погибать – до самого скончания времён, а может, и того дольше.

И что делать ему? Несмотря ни на что, умирать как-то не хотелось.

Он продержится столько, сколько продержится.

…И всё-таки они двигались вперёд. Шаг за шагом, шаг за шагом к неведомой цели, и сизый туман окрашивался алым. Арбаз не знал, куда они пытаются пробиться, однако настал миг, когда проклятые занавесы мглы вдруг разорвались, и он увидел сошедшиеся лицом к лицу воинства – живые, в отличие от его собственного отряда.

Гном обернулся – да, так и есть. Рядом с ним бились уже павшие зеленокожие. Живым он оставался один.

Строй латников в серебристых доспехах; рассыпавшиеся цепи эльфов-стрелков в их всегдашнем зелёном.

За отрядом Арбаза тянулось живое бесконечное покрывало анимированных чарами костей; костяной океан без границ и без края.

Это сюда я должен был их привести?!.

И с кем мне предстоит сражаться? С Императором Мельина, если, конечно, это не колдовской морок, чего вполне можно тут ожидать?

Арбаз обернулся, глядя на свой не по одному разу погибший и воскрешённый отряд. Дурная бесконечность, не жизнь и не смерть, вечность, плен души, из которого не убежать, даже скончавшись; гнома пробрало холодом.

Третья Сила может быть куда более жестока, чем все Чёрные Властелины и Пожиратели Сущего, вместе взятые. Никакие гекатомбы жертв, никакие кровавые ритуалы – даже кошмары Войны Ангелов или Восстания Безумных Богов не шли ни в какое сравнение с этой холодной, тщательно обдуманной безжалостностью.