– И это правильно, – сказал Матадор.

– Только вот не припомню я, чтобы пуля летела так медленно, да притом гудела, словно майский жук…

– Нема в Зоне хрущив, – сказал Мыло. – И слава богу, шо нема. А то бы они нам так смутировали…

– Так что это всё-таки было?

Матадор и Мыло переглянулись, как переглядываются шкодливые детки.

– А це, добродию, не простая куля, – сказал Мыло, который то и дело переходил с русского на суржик без словаря и обратно. – Це куля-дура.

– Так ведь всякая пуля – дура, – сказал Майский. – Так ещё Суворов учил…

– Это, молодой человек, так называемая блуждающая пуля, – пояснил Матадор. – Если пуля пролетит сквозь гравитационную аномалию, именуемую «кикс», то суждено ей летать теоретически вечно. Практически же она рано или поздно налетит на какое-нибудь препятствие, и этому препятствию не позавидуешь. Произойдёт миниатюрный ядерный взрыв, поскольку пуля аккумулирует кинетическую энергию…

– Я вас умоляю, – сказал Дэн Майский. – Господа, я в Новосибирске физмат окончил, не всё ещё позабыл…

– Так ведь физики в Зоне съезжают с катушек в первую голову! – радостно вскричал Матадор. – Я и сам съехал! Бросил докторскую, лабораторию, родной коллектив – и подался в вольные бродяги!

На самом деле докторскую Матадор с грохотом завалил, со всеми оппонентами пересобачился, а в Зону пошёл единственно с целью доказать соперникам, что они козлы, да так и застрял там на долгие, по сталкерским меркам, годы.

– Не зря же всем молодым специалистам на производстве внушают: забудьте всё, чему вас учили, – продолжал Матадор. – Считайте, что Зона – тот же завод по выпуску аномалий, артефактов и мутантов. Так что ничему не удивляйтесь и всего опасайтесь…

– …и ничему не верьте, – сказал Майский. – Особенно опытным и проверенным ветеранам. Врёте вы всё, господа. Как говорит моя племянница: «Дядя, ты меня шутишь». Конечно, новичка развести – святое дело. Хотя придумка хороша, я обязательно её использую…

Сталкер что рыбак – не удержится, чтобы не приврать. Это все знают. Зона развивает, помимо всего прочего, и безудержную фантазию.

– Душно мени, – сказал Мыло и завертел головой. – Що за пекло! А ще тильки травень!

– А я представлял, что в Зоне вечный сумрак и дождь, – сказал Дэн Майский. – И небо низкое, как в Заполярье.

Он вернулся к парапету, достал бинокль и принялся рассматривать открывшийся пейзаж.

Эх, Зона, сука Зона, и кто тебя выдумал? В чью дурную голову под фуражкой пришла мысль после одной беды другую спроворить? Мало вам было рванувшего реактора, мало было загубленных жизней солдатиков да ликвидаторов, вам ещё секретных разработок захотелось? Проклял человек эту землю, ну да и она в долгу не осталась…

– И що ж вы, панычок, бачите? Щось цекавое?

– Да нет, – сказал Майский и убрал оптику в один из бессчётных карманчиков. – Ничего особенного…

– Жара – это плохо, – сказал Матадор. – Жара иные аномалии скрывает, воздух дрожит, будто всюду «жарки» понатыканы…

– Я что-то сомневаться начал, что мы вообще в Зоне, – сказал Майский. – Вот Теодор Аблязизович вам приказал меня беречь, а вы и перестарались, завели дурака в Предзонье, а теперь прикалываетесь…

– Знаете ли… коллега, – сказал Матадор. – Большой нам не приказывает. Вольному сталкеру нельзя приказать. Вольному сталкеру можно только сделать предложение, от которого он всегда вправе отказаться. Не стану скрывать – это действительно один из немногих сравнительно безопасных участков Зоны, своего рода оазис, «глаз бури». Мы с Мылом его давно открыли и придерживаем для себя. Так что прошу вас не болтать лишнего – по-человечески прошу…

– Вообще-то болтать – моя профессия, – сказал Майский. – Но не со всеми и не обо всём.

– Так вы же вроде бы физик, – сказал Матадор.

– Увы, – сказал Майский. – Ни дня не работал по профессии, надо было всю родню кормить, как доктору Чехову. Потому и подался в журналистику…

– Не любим мы журналистов, – сказал Матадор. – Зачем они нам? Жаловаться на бандитов и перекупщиков? «Дорогая редакция, примите меры по обузданию мародёров»?

– Пышуть та пышуть, як на сдельщине роблють, – добавил Мыло. – Придэ такий бисов хрен: я, каже, маю намер напысати статтю… А що вин людыну можэ пид иншу статтю пидвести, вин и не думае…

– Да не буду я никаких статей писать, – с досадой сказал Майский. – А заказали мне сценарий. Мне, главное, духом проникнуться, реальных деталей набраться… А пока я ничего не понимаю, и зачем мы здесь торчим, тоже в толк не возьму…

– Конечно, – сказал Матадор – и вдруг вытянулся и заговорил в гарнитуру: – Здесь Матадор. Да, сэр. Нет, сэр. Нормально, сэр. Хорошо он себя ведёт, не рыпается. Но Зона учит. С «дурой», например, познакомился. Да, верховая «дура», долго летает. Откуда ж её выпустили, неужели с высотки в Припяти? Нет, стрельбы не слышно… Да кто сюда сунется, сэр? До связи.

И, обратившись к Майскому, сказал:

– Вот, беспокоится о вас Большой, а ведь у него сейчас дел полно… Он вам кто?

– Кто, кто… Жан Кокто! – буркнул Майский. – Должен мне по жизни ваш хозяин…

Матадор подошёл к нему и взял за грудки.

– Слушайте… коллега, – процедил он. – Никогда – слышите, никогда! – не произносите в Зоне этого слова. Зона может неправильно понять. К тому же Большой нам вовсе не этот самый. Просто он является для нас авторитетом.

– Понял, – поспешно кивнул Майский. – Допустил косяк, исправлюсь… Да отпустите вы меня… коллега!

Матадор разжал пальцы и слегка оттолкнул журналиста.

– Не обижайтесь, – сказал он. – У нас за иное слово и кишки выпустят…

– Прямо уж кишки, – сказал Майский. – А подраться я так даже с удовольствием, ментов здесь нет…

– Снидать пора, – неожиданно сказал Мыло. – На зори пишлы, а уж пивдень…

– В самом деле, – сказал Матадор. – А я-то думаю – чего это я такой раздражительный? А это я не жрамши!

Везде человек умеет устраиваться, даже в Зоне – с какой буквы её ни пиши. Вот и у Мыла с Матадором был оборудован на крыше свой уголок за кирпичной будкой вентиляционной вытяжки. Тут стояли несколько армейских ящиков, к одному был приколочен лист фанеры.

Мыло развязал свой рюкзак, вытащил оттуда здоровенный шмат сала, пластиковый пакет с огурцами, краюху хлеба. Белый платок с петухами, в который завёрнуто было сало, он расстелил на фанере.

Матадор принялся доставать из карманов яйца – и надоставал их целый десяток. Чем его вклад и ограничился.

– А я читал, что вы в поле одними консервами и сублиматами питаетесь, – сказал Майский.

– Только в рейде, – сказал Мыло, отключив суржик. – А тут у нас, считайте, пикник на обочине…