что ребенок не переставал реветь. Я не был уверен, плакал ли он из-за того, что его мать ушла, даже не взглянув на него, хотя я с трудом мог представить, что она заслуживала того, чтобы он скучал по ней. Или потому, что я напугал его.

Я оглянулся на свою машину, испытывая почти искушение поскорее уехать. Что мне было делать с ребенком? Я вздохнул и потер затылок. Казалось, с каждой минутой становилось все жарче, и по моему затылку стекал пот. Маленькому телу, вероятно, было ещё труднее противостоять солнцу.

Я подошел ближе к малышу, и он заплакал еще сильнее. Я присел на корточки, как полагается поступать с испуганными животными, но ребенок заплакал еще сильнее. Не то чтобы я ожидал чего-то другого. Большинство людей плакали, когда я притворялся сочувствующим.

— Ш-ш-ш, — сказал я. Но мальчик даже не отреагировал. Обычно я шикал совсем в другом контексте, в основном для того, чтобы поиздеваться над своими жертвами.

Я взял телефон и позвонил первому человеку, который пришел мне в голову, чтобы спасти положение в подобной ситуации.

— Разве тебе недостаточно того, что ты повсюду следуешь за мной? — я не был уверен, что она вообще возьмет трубку, но, поверьте, у Рори слишком большое сердце, даже когда она пытается меня ненавидеть.

— Рори, мне очень нужно, чтобы ты приехала на заброшенную автостоянку.

На другом конце провода воцарилось молчание.

— Я не собираюсь встречаться с тобой у черта на куличках.

Я улыбнулся. Может быть, она наконец поняла, что ей следует держаться от меня подальше. Но уже слишком поздно.

— Что это за звук на заднем плане? — спросила она, ее голос сочился беспокойством и подозрительностью.

Мой плачущий сын. Черт, я действительно не мог в это поверить.

— Мне нужна твоя помощь. Это серьезно. Я не могу позвонить никому, кроме тебя. Я в гребаном отчаянии.

— Что…

Я повесил трубку. Может, если бы она подумала, что я лежу в пустыне, истекая кровью, она бы прибежала. Хотя у нее были все причины не беспокоиться. Но зная Рори, она бы помогла. Она была слишком хорошая.

Я засунул телефон обратно в карман брюк, затем посмотрел на все еще плачущего мальчика, хотя его громкость значительно уменьшилась. Его голос становился хриплым, а прерывистое дыхание все чаще прерывало его крики.

— Послушай, приятель, — начал я, но парень только уставился на свои грязные ноги и продолжал плакать.

Кого я обманывал? Что бы я ни сказал, ребенка это не успокоит. Я наклонился, схватил его под мышки и поднял с горячей земли. Он замер в моих объятиях, как детеныш газели за секунду до того, как лев вонзится ему в шею.

Не говоря ни слова, я отнес ребенка к своей машине и положил его на заднее сиденье. Я включил кондиционер, но убедился, что не слишком холодно, и закрыл дверь. Я бы тоже с удовольствием посидел в прохладе внутри, но его крики начинали действовать мне на нервы. Казалось бы, я уже привык к человеческим крикам, но его крики беспокоили меня. Может быть потому, что у меня не было способа остановить их. Ну, я не хотел использовать методы, которые обычно применял, чтобы заставить людей замолчать.

Я прислонился к боку своей машины, надеясь, что синдром помощника быстро приведет Рори сюда. Если она не появится… Черт, у меня бы не было выбора, кроме как позвонить Алессио и Массимо, но что потом? Алессио, вероятно, настоял бы на том, чтобы найти мать мальчика, а Массимо настоял бы на том, чтобы отвезти его домой в Вегас. Я тоже ни за что на свете не стал бы этого делать.

Рори не подвела. Тридцать минут спустя подъехала ее машина. Она на мгновение заколебалась, прежде чем выйти. То облегчение, которое я почувствовал, когда она вышла, настораживало.

Она всегда казалась маяком света, но сегодня затмила даже северное сияние.

Аврора

Я не была уверена, почему я здесь, почему после всего я направляюсь к Невио, потому что он якобы нуждался в помощи. Возможно, это был новый способ его игры. Может, после нескольких недель преследования меня, несмотря на мой более или менее ясный отпор, он хотел сменить обстановку. Увидеть, как я снова прибегу к нему.

Я уже почти убедила себя развернуться, когда остановилась на автомобильном кладбище, где багажники и капоты автомобилей выглядывали из земли, как будто они были нежитью и вот-вот восстанут снова. Невио прислонился к своей машине. Вокруг больше никого не было, и я снова задалась вопросом, чьи крики я слышала раньше. Они затронули струны моего сердца таким образом, что я не могла до конца объяснить в чем дело. Если бы Невио позвал меня сюда, чтобы помочь ему избавиться от кого-то, я бы переехала его своей машиной и наконец-то была бы свободной. Хотя, зная Невио, он все равно нашел бы способ преследовать меня с того мира.

С глубоким вздохом я вышла из машины и надела солнцезащитные очки. Всегда было легче сражаться с Невио, если он не мог смотреть мне в глаза. У меня все еще не было иммунитета к его силе. Поцелуй с ним определенно не помог, хотя и не изменил моих чувств, только уровень моего желания.

В его глазах просто была определенная сила, которая всегда лишала дара речи. Я знала, что не только мне было трудно сопротивляться его взгляду, но для большинства людей страх и первобытный инстинкт бегства мешали почувствовать настоящее влечение к нему.

Я подошла к нему. Он выпрямился, и облегчение на его лице удивило меня.

— Почему я здесь? — я мысленно похвалила себя за твердый тон. К счастью, я была в ярости. Переехать его машиной все еще было одним из вариантов, которые я рассматривала.

— Потому что ты хочешь мне помочь, — сказал Невио с издевкой, которая только распалила мой гнев.

— С меня хватит, — прорычала я, настолько злясь на себя, что почувствовала легкую тошноту. Я развернулась, чтобы направиться обратно к своей машине. Чья-то рука сжала мое запястье.

— Не уходи, — твердо сказал Невио. Затем чуть мягче. — Мне действительно нужна твоя помощь, Рори.