– Но нам всё еще нужны деньги, – Эллиот сел за стол и провел пальцем по остаткам драгоценных листьев. – Может, заменим из на пуговки?

– Нет, – Сильвия нахмурилась. – Мы будем мстить, братишка.

– А может всё-таки пуговки? – В голосе Эллиота не было и тени надежды. Сильвия хотела листья, и теперь её ничто не могло остановить.

– Я за бумагой и карандашами.

Эллиот побежал следом. Оставаться во дворе, когда там хозяйничал Мартин – дело страшное. А дома мама, которая хоть и не всегда была на стороне команды младших, но не ругала их так сильно. Когда Сильвия взяла большой листок, на которых мама изредка что-то чертила, Эллиот схватил свои любимые карандаши.

Уже в беседке они разложили лист. Он занимал почти весь стол, и товар пришлось уложить в кучу на газоне. Рисовать стал Эллиот. Сильвия не возражала: единственное, что она могла делать карандашом – писать, да и то какие-то непонятные каракули. А братик изобразил дом и окрестности почти так же, как оно было на самом деле. Карта вышла как настоящая. Сильвия отметила места, куда им нужно было попасть и где сейчас работал Мартин.

– Слишком близко, – сделала она вывод. Действие полностью стерло слёзы с её глаз.

– Давай я сам у мамы пуговицы попрошу? – настаивал Эллиот.

– Я хочу листья, – ответила Сильвия тоном, не принимавшим возражений. – Так, как есть, нам их не получить. Значит, надо каким-то образом переманить Мартина домой.

– Почему именно домой?

– Там его можно запереть, – пояснила Сильвия. – А если оставить его на улице, он нас поймает и отлупит.

Эллиот согласно кивнул.

– В ванной на первом этаже всегда есть ключ, потому что папа сломал ручку. Дверь по-другому не закрывается, – припомнил он. Сильвия улыбнулась.

– Вот оно! – обрадовалась Сильвия. – Ты молодчина, Лили!

– Эллиот, – поправил её братишка беззлобно. Синим карандашом он обвел стены выбранной комнаты. Человечка он подписал «А», а ванную – «Б». – Нам надо, чтобы Мартин добрался из пункта «А» в пункт «Б». – Он взглянул на сестру, она – на него. – Есть идеи?

– Генерируются, – ответила Сильвия серьезно.

– И у меня, – снова кивнул Эллиот.

Дело пошло. Брат с сестрой перекидывались идеями, но для каких-то им не хватало сил и умений, а другим мешало отсутствие в мире магии. И каждый раз, когда такой вариант отбрасывался, Сильвия тяжело вздыхала.

– Зачем жить в мире, где нет единорогов? – надув губки, спросила она.

– Будь единорогом сама, – пожал плечами Эллиот и предложил очередной вариант.

Через полчаса мозгового штурма Сильвия и Эллиот наконец скомпоновали план из нескольких других.

– Не идеально, – сделала вид Сильвия.

– Ага. Может всё-таки пуг…

– Листья, – перебила его Сильвия. – Нам нужны листья. Итак…

– Смотри, – Эллиот поднял с земли фигурку и поставил её туда, где изобразил Мартина. В ванной он нарисовал человечка и подписал буквой «Э». – Ты побежишь к нему с красками, врежешься, и он побежит домой. – Эллиот переместил фигурку в пункт «Б». – Там буду я и закрою дверь на ключ.

– Нам хорошо попадёт за это, – сказала Сильвия без энтузиазма.

– А мы тут причём? Дверь захлопнулась, а мы были на улице и не слышали криков. А! Точно! – Мальчик свернул карту и, взяв её подмышку, пошел в сторону болот. – Пойдём. Нельзя оставлять улики, преступников всегда по ним находят.

Сильвия послушно двинулась к краю двора. Спички у брата она всё же забрала и зажгла рулон сама. Эллиот мог обжечься, а себя не так уж и жалко. Карта горела так хорошо, что подпалила часть забора.

– Хорошо, что родители здесь почти не ходят, – заметила Сильвия.

В дом они зашли вместе. Эллиот спрятался за дверью ванной, вечно открытой, так что заметить его можно было, только если присматриваться или идти со стороны лестницы. Сильвия отошла и немного сдвинула брата к петлям, чтоб внизу не виднелись ноги. Сама она схватила гуашь младшего брата и побежала к старшему.

– Мартин! Мартин! Где Эллиот, ты не видел? – прокричала она, запыхавшись, едва увидела брата там же, где оставила его. Он всё еще копался у загонов.

– Что?.. – Мартин не успел договорить, когда Сильвия сделала вид, что поскользнулась и врезалась в него, расплескав воду по всему его телу. Лицо, руки, старая рабочая рубашка – всё оказалось в мутно-коричневой жиже. – Что ты творишь, истеричка?! – закричал он, и, оттолкнув сестру, быстро направился к дому. – Если мелкий найдется, я его пинком к тебе отправлю. Идиотка.

Мартин не оборачивался, и Сильвия позволила себе улыбнуться. Первая часть плана успешно закончилась, очередь за Эллиотом. Ей оставалось только ждать, и она прогулочным шагом пошла обратно к беседке.

Понять, что план удался, было не сложно – крики старшего брата можно было услышать и с дороги. Но вряд ли кто-то из местных обратил бы на них внимание – все знали, что Чемберз – очень крикливая семья. Через пару минут в дверях появился Эллиот.

– Ключ валяется прямо под дверями, я специально положил его так, будто он выпал, когда дверь захлопнулась, – поделился он с сестрой, явно довольный собой. – Но мы же слышим, как он кричит. Что скажем родителям?

– Думали, что он, как обычно, ругается.

Подумав, Эллиот кивнул. Дорога к волчелистнику была открыта.

Правда, вечером первым домой вернулся отец. Увидев, что его любимый сын заперт в ванной, он первым делом вышел к игравшим в магазин к младшим.

– Это что такое? – спросил он требовательно.

– Что случилось, пап?

– А ты, божий одуванчик, будто не знаешь.

Сильвия подняла на него еще голубоватые глазки и покачала головой. Эллиот внимательно наблюдал за ними.

– Кто из вас запер Мартина?

– Что? – переспросила Сильвия. – Мы этого не делали. Мы просто играли здесь весь день, Мартин видел.

– Мартин видел только ваши шампуни и закрытую дверь!

Когда Адам двинулся к детям, Сильвия встала ему наперерез. Эллиот бросился было к ней на помощь, но она сумела выкрикнуть ему «Не подходи!». Братик послушно вернулся в дом. Мартин был острым на язык, но он никогда не поднимал на детей руку, как отец. Пусть лучше с Эллиотом встретится он.

Это движение руки было Сильвии знакомо. Отец собирался опять поднять её за шею. Надежды ни на кого не было, мать была далеко, а Мартин – правая рука отца. Надо что-то делать… Надо что-то делать! Она вцепилась зубами в ладонь отца, едва он успел поднести её к дочери. Челюсть отозвалась ноющей болью, и какой-то зуб, кажется, сломался, но Сильвия не выпускала ладонь изо рта. Если отпустить, он ударит. И ударит сильно, так, что синяк будет сходить очень долго и столько же болеть.