Восточник судорожно сжал кулаки, загребая землю и едва замечая это. Я вместе с ним чувствовала взорвавшийся в груди ледяной шар, разлетевшийся миллионом иголок, боль пустоты... это было хорошо, сладко.

Я подхватила бутылку с бензином и поднялась.

- Хочу чтоб ты знал... Вы все знали. - я повысила голос, хотя это было и не обязательно...

... - Знаю, - ответила я, и посмотрела на Мартына, - Готов?

- Нет, - ответил он и кивнул.

Я с силой воткнула жало Раады в стол, прямо сквозь сверкающее перо. Огонь взметнулся по каменному лезвию, словно почувствовавший опору вьюнок. Этот атам создавали для одной руки, и он помнил первую хозяйку, очень хорошо помнил. Даже люди запоминают своих первых, любовников или друзей.

Красный язык взлетел, касаясь рук...

- Не спать, - рявкнул Константин, толкая парня в плечо.

Глаза Марта зажглись магией, и пахнущая влажным дождливым днем сила рванулась вперед, окружая пламя.

Стоя чуть позади, Константин коснулся руки сына, словно желая помочь или поддержать, провел ладонью по плечу, дотронулся до ключицы... заставив сына едва слышно охнуть. Заострившийся коготь вспорол ткань рубашки, кожу, погружаясь в плоть все глубже т глубже. Закапала кровь, и тут же остановилась сменившись прозрачной жидкостью. Она пахла...пахла парнем, его плотью. Лимфа - чистая влага организма, как называли ее в старину.

Несколько капель вдруг застыли в воздухе, отказываясь, впитываться в одежду и потянулись к атаму. Вытягиваясь и извиваясь, словно прозрачные пластиковые нити, словно... стежки. Я вздрогнула от пришедшего на ум сравнения.

- Ольга, - закричал парень, - Убирай нож...

... - Он мой. Не убирать! Не убивать! Не трогать! - Я обвела взглядом пустую улицу, с трудом проглотив фразу "прошу вас". Потому что нечисть просить нельзя, только требовать. - Этот покойник мой!

Я дернула плечом, в любой момент ожидая услышать смех. Искренний, подленький. Все еще ожидая, что во мне, в очередной раз увидят слабого человека...

... почувствовав внезапную слабость, я выдернула каменный клинок, и прозрачные нити опутали пламя, не давая ему рвануться следом, опутывая и опутывая подвижные язычки, словно кто-то наматывал на алый клубок невидимую пряжу. Наматывал до тех пор, пока огонь не оказался полностью заперт в сферу, закрыт за ее прозрачными стенками.

Парень выдохнул и покачнулся, отец тут же поставил ему плечо. Алексий попятился от стола, словно там сидела готовая в любой момент броситься гадюка. Он задел опрокинутый стул, еще больше смял половик. Он отступал до самого дивана, и в нем был не страх, в нем плескался самый настоящий ужас, сейчас, я бы легко перепутала его с человеком.

- Вы понимаете, что создали? - спросил он, падая на диван, - Что она создала?

Семеныч закрыл глаза, по лицу пробежала судорога.

- Не люблю сожалений, - поморщился Константин, - Они совершенно бесполезны.

- Если пламя мертвого феникса вырвется на свободу... - Алексий помотал головой, - Когда вырвется, его не остановит никто. Никто! Ни вы, не я, не Седой! Слышите?...

... Он слышали. Слышали и молчали. Нечисти нет дела до чинов и званий, они уважают только силу. Чем страшнее, тем лучше. Они не упали ниц перед Великой, но не решались противоречить той, что держала в руках стихию. Она плескалась огненными волнами за стенками прозрачного пузыря, что создал Мартын.

Я ступила на стежку и обернулась, бросив взгляд на крыльцо. Они все стояли там. Смотрели и, похоже, не знали, чего хотят больше остановить меня или станцевать от осознания сопричастности и предвкушения. Оно казалось приторным, и оседало на языке терпким послевкусием.

Радиф, который все никак не мог решить, стать ли ему удобрением или садовником, был все еще жив. Я посмотрела на Веника, стоявшего ближе всех, и едва не задохнулась от... от ... Не знаю что было в его взгляде, на его лице. Больше всего это походило на восхищение, но скорей всего им не было. Одобрение? Возможно. Или бесшабашное предвкушение. Оно казалось, коснулось чего-то такого в глубине меня, чего-то давно мертвого и неосязаемого. Никто очень давно уже не смотрел на Ольгу Лесину так. Никто кроме...

... - Не говорил бы ты за Седого, - посоветовал фениксу Веник.

Под напряженными взглядами, я коснулась, прозрачной стенки сферы. Она была мягкой и хрупкой. Таким бывает начавший сдуваться воздушный шарик, тонкие стенки охотно поддавались под пальцами. Казалось если нажать чуть сильнее... Мягкая преграда за которой бушевало пламя толкнуло руку назад.

- А ворий? - шепотом спросила я. - Не может...

- Что? - нахмурился парень, - Проткнуть карман? Нет.

- Не проткнуть, а унести, спрятать, запереть в сундук, обмотать цепями и повесить на дерево?

- Объясни конкретнее, чего тебе надо, - попросил Константин, - Чтобы только дракон не мог коснуться его? Или чтоб не мог коснуться никто кроме тебя, не взирая на степень чешуйчатости?

- И меня, я его создатель, - добавил Март, и тихо пробормотал, - Словно мы о группе в ВК говорим.

- Этот стяжатель слишком легко заводит друзей, - сказал старик.

- Чтобы никто кроме нас не смог коснуться, ни унести его с места, на которое я его уставлю...

- Это правильно, что ты говоришь о нем, как о бомбе, - глухо сказал феникс поднимаясь с дивана, - А все ты! - он неожиданно ткнул пальцем в Семеныча...

...Было не важно, что я видела, что чувствовала. Важны лишь действия и результат. Я перехватила сферу и быстро зашагала к стежке. Солнце чуть ушло за горизонт, надо торопиться.

Больше я не оглядывалась. Шла вперед, мысленно прокручивая в голове дальнейшие действия. А дракон оставлялся там в Юково. Кот, засевший у мышеловки. Кот, который еще не знает, что где-то там, для него приготовили блюдечко с валерьянкой.

Центральная улица изогнулась, к дороге вплотную подступили деревья. Тягучим обещанием уже был слышен зов безвременья. Дорога всегда одна. Я сделала шаг в низ, погружаясь в туман...

...- Дай руку, - попросил Март.

Раньше я бы наверное подумала, или наотрез отказалась, что вряд ли повлияло на результат. Но вечером того безумного дня, я протянула парню ладонь. И не особо удивилась, когда его коготь чиркнул по запястью. Лишь кожу обожгло резкой болью и запахло кровью, такой знакомой, такой странной. Не сказать что вкусной и не сказать, что неприятной. Никакой. Я испытала мимолетное желание лизнуть рану, но не потому что хотела попробовать алую жидкость на вкус. А потому что хотела закрыть порез, запечатать его...

Мужчины вздохнули, Веник с любопытством, старик нехотя, феникс зло, а Константин с ностальгией. Черный... бесцветный целитель уже пробовал мою кровь на вкус.

Мартын поднял испачканный палец и легонько коснулся мягкой словно игрушка сферы. На миг на прозрачной стенке висел его алый отпечаток, а потом полностью впитался, исчезнув и растворившись в непроницаемом пузыре.