- Ну, давай, - подначила я его, - Отведи душу. Убей меня и Марта. Пашка, считай, мертва... Убей и карман на крови лопнет. Пламя феникса не погасишь, дунув посильнее.

- Серый волк, блин, - высказалась Алиса.

- Остановитесь! - снова закричала Мила.

- Знаешь, о чем я подумала, когда принесла его сюда? - он замер, смотря на меня поверх плеча девушки, - О том, что все хранители одинаковы. Да, Мила? Они живут только за счет того, что призваны охранять. Она, - я коснулась ее руки, - Умрет, если с земли детей уйдет последний ученик. Так ведь? - девушка молчала, - А ты, хранитель знаний? Ты умрешь, если спалить все твои книги, расплавить сокровища? Может, проверим? Давай прямо сейчас, а?

Несколько секунд он смотрел на меня, а потом отступил, малиновые глаза потухли.

- Это еще не конец, - пообещал он, - Я найду этого феникса. Он получит от меня...

- Не старайся. Этот феникс мертв!

- Что? - ко мне с побелевшим лицом повернулась Мила, - Ты сошла с ума?

- Не знаю.

- Ольга, ты соображаешь, что сделала? Если с тем, на кого завязан пузырь, что-то случиться, все сгорит к низшим! Ты... ты... тварь!

- Неужели - холодно спросила я, - А когда я спасала тебя и Игоря, особых возражений не было.

- Тогда речь шла о невинном ребенке! О младенце!

- И сейчас идет, - я улыбнулась Миле, - У Пашки тоже есть ребенок и даже не один. Скажи, в чем разница между ней и тобой? В том, что ты была человеком? Аи все остальные должны послушно дать себя сожрать ради вашего спокойствия? Или всеобщего блага? Тогда надо было и Игоря на алтарь положить, ради блага рода.

- Вы воры! - едва сдерживая себя, выкрикнул стяжатель.

- От вора слышу. Если это все претензии, то я, пожалуй, пойду. Мы не хотим видеть вашего стяжателя в Юкове. Никогда!

Я уже развернулась, уже пошла, когда вопрос, заданный в спину, спокойным тоном, так не вязавшимся с едва сдерживаемой и колючей яростью Картэна, заставил меня остановиться.

- Ты не любишь свою дочь.

- Что? - я развернулась, к стяжателю.

Мужчина пожал плечами и скрестил руки на груди, нагота его совершенно не смущала. Мало того, она не смущала никого, включая Алису.

Я поймала взгляд Алисы и поняла. в единый миг, глядя в серые бесцветные глаза, точно такие же как у ее отца, поняла, чего она ждала от меня все это время.

В два шага я оказалась рядом с дочерью, и не дав ей отстранится, схватила за плечи и притянула к себе.

- Не смей верить в это!

- Не любишь, иначе никогда бы не притащила негасимое пламя туда, где она, - добавила Мила.

- Низшие, да если вспыхнет, запечатайте пещеру. Пусть ящер там со своими книжками коптится. Ради Великих, это же камень, он не горит!

- Я не могу позволить детям зайти туда, не могу допустить даже потенциальную опасность...

- Да мне плевать, организуете вы чтение на свежем воздухе и закупите все книги по новой. Плевать! - я почти кричала, прижимая к себе дочь, - Алиса, ты слышишь?

Она уперлась руками мне в грудь и отстранилась. Святые, ее глаза прямо напротив моих, как же быстро летит время, не в мире людей. Здесь!

- Раньше, - тихо проговорила она, - От тебя шло тепло. Оно было такое... - дочь зажмурилась, и меня окутало облако ее воспоминаний и ассоциаций. Стук сердца, тепло, безопасность, чуть горьковатый запах родной крови, покой. - А сейчас, - в голос вернулась горечь, - Ничего, лишь холод севера. Знакомый, но... совсем другой. - Она снова зажмурилась как в детстве.

- Алиса, посмотри на меня, - попросила я, - Я все исправлю. Обещаю.

Не открывая глаз, она замотала головой.

- Не получится, отец...

- Стоп. Сейчас с тобой говорю я. И я даю тебе слово, что все исправлю! Поняла? Только дай мне время.

Она открыла глаза.

- А если не получиться? Если тепло не вернется?

- Мы говорили с тобой об этом, говорили о том, кто из нас готов отказаться от другого, только потому, что что-то изменилось, помнишь? - Алиса кивнула, - Подумай об этом.

- Хорошо, - серьезно кивнула она.

Я подняла взгляд на стоящую поодаль Милу.

- Я не забуду этого.

- Ольга, ты не понимаешь...

- Это ты не понимаешь. Но поймешь. Не сейчас, и не тогда, когда твой сын вырастет и покинет filii de terra. Ты поймешь, когда пройдут годы, и он умрет, как умирают все. А ты даже не будешь знать этого, не будешь знать, как это случилось где, не будешь знать, могла ли что-либо изменить или нет.

Я видела, как она побледнела, как аккуратное личико под шапкой темных волос сравнялось цветом со снегом, которого здесь не бывает.

- И чтобы изменить это, ты принесешь в жертву всех драконов своего острова, но это не поможешь. Ты прикована навсегда.

Она просто растаяла в воздухе, не дав мне посмаковать запах ее боли.

- Я не сдамся, - пообещал ворий, исчезая за дверью со сломанным замком.

- Не ты один, - ответила я чистую правду.

А по дороге домой, на стежке, когда нервов касалось непрошенное веселье, от которого хотелось плакать, пришли воспоминания, далекие, страшные непрошенные...

...- Они не умеют любить, - сказала Тамария, - Но это даже не самой страшное. Самое страшное то, что, - Прекрасная опустила руку, браслет, состоявший из моих колечек, тихо звякнул. Она склонилась и прошептала несколько слов. - Самое страшное то, что твоя дочь тоже демон...

Алиса ведь никогда не говорила, что любит меня. Мне не нужны были ее слова. Я никогда не хотела быть матерью что-то просящей взамен. Не просила, но чувствовала? Или раньше моей любви хватало на двоих? Это было похоже на... тепло?

Может быть, но проблема была в том, что от моей дочери тепла тоже не шло. Демоны не умеют любить, такими их создали.

Все справедливо, только вот от этой справедливости хотелось завыть.

Вы играли когда-нибудь по-крупному? Ставили на кон все? Все, что было и все чего не было? Нет? Тогда вы не поймете меня, не поймете ту, что пошла ва-банк и проиграла.

Когда-то я оставила мир, уйдя вслед за дочерью. За своей любовью к ней и к нему... Любовью, от которой остались лишь воспоминания.

И самое противное, что сердце билось ровно, не разу не дав сбоя.

6. Обман

Что такое сны? Наша память? Совесть? Подсознание? Часть души? Все вместе? Кто из философов и ученых не пытался найти ответ...

Я не пыталась. Я знала.

Она пришла ко мне во сне. Пришла словно незваная гостья, скромная молчаливая и красивая. Киу смотрела на меня печальными темными глазами и ничего не говорила. Даже в моем сне она не знала языка, хотя во снах можно все. Но ей и не надо было. Все было в глубине темных глаз. Обещание и боль.