Перед нужным отделением снова наткнулась на Беса. Опять он, черт бы его побрал. Метался по коридору, не обращая ни на кого внимания. Кроме меня.

Остановился, впился взглядом и резко рванул в мою сторону.

— Какого хрена ты сюда приперлась?! — заорал, размахивая руками. — Я же сказал, пошла вон!

— Бес, угомонись, — Матвей попытался его отвести в сторону, но разъяренный мужчина, как пушинку, оттолкнул друга в сторону.

— Уберите ее! — тыкал пальцем в меня. — Чтобы духу ее здесь не было!

Я поняла, что спорить бесполезно. По крайней мере сейчас. Демьяну не помогут ни разборки, ни истерики, поэтому проще уйти. В последний раз посмотрела на парней, которые стояли молча, как статуи, развернулась и направилась к лестнице.

А уже дома, в квартире Демьяна, дала волю слезам. Прижимала его подушку к груди, вдыхала родной аромат и ревела. Не могла винить Беса, ведь он действительно переживал за друга. Как умел, мне ли не знать, как тяжело терять близких.

И от воспоминаний закружилась голова. Так тошно стало, хоть волком вой. Одна. В пустой квартире.

Без Демона.

“Это я во всем виновата”, — падала лицом в подушку, продолжая реветь. Била кулаками по матрацу. От бессилия.

Самое обидное — я ничего не могла сделать.

Только сейчас в полной мере осознала, что могу потерять Демьяна.

“Нет, нет и еще раз нет!” — эхом проносилось в голове.

Если он умрет, я не смогу жить без него…

Неделю я ходила в больницу как на работу. Дежурила под окнами, потому что теперь охрана не пускала меня дальше проходной. Никакие уговоры, деньги и слезы не помогали — парни стояли, как каменные статуи, не проявляя никаких эмоций.

Как и в прошлый раз, поймала первую попавшуюся медсестру. Сунула ей две пятитысячные купюры, сумбурно объяснила, что хочу узнать, и снова ждала. Мерзла на морозе, ходила по тропинке и не сводила взгляда с входной двери.

— Что с ним? — бросилась к девушке, когда та выскочила на улицу.

— Операция прошла успешно, — медсестра улыбнулась, а я рвано выдохнула. — Пулю вытащили, но она повредила какой-то нерв в бедре, — девушка запнулась, а я уставилась на нее, схватив за плечи.

— Он будет жить? — затаила дыхание в ожидании ответа.

— Будет, — кивнула девушка в белом халате. — Но может остаться инвалидом, если не захочет…

— Он захочет! — перебила, не желая слушать всякие глупости.

Точно захочет, и я ему помогу. Демьян сильный, он не отступится.

И не сдастся, ведь наша любовь преодолеет все трудности.

— Держись, милая, — девушка похлопала меня по плечу и ушла.

А я держалась. Целых восемь дней, пока не получила смс.

“Ты свободна, мышка”, — я не поверила своим глазам. Несколько раз перечитала, не желая это ни понимать, ни принимать.

Закрыла глаза, еле дыша, как тишину спальни разорвал новый звук входящего смс.

Дрожащими пальцами нажала на кнопку.

“Ты мне больше не нужна!”

Любимый абонент. Взял и вырвал сердце. Живьем.

А ведь обещал никогда не делать мне больно.

Я набрала номер, но женский голос пропел, что абонент вне зоны доступа сети. Я звонила вновь и вновь, пока не поняла — это конец.

Погасила экран, закрыла глаза и застонала, сидя на коленях посреди огромной кровати.

А потом завыла, как это делал Бес.

В тот момент я думала, что жизнь моя закончилась…

Два месяца спустя…

*******

Нога ныла безбожно. Куда б ее засунуть, чтобы так не болела. Демьян кривился, массируя бедро, сидя в кожаном кресле. Специально пришлось покупать побольше, чтобы удобнее было ему, инвалиду, вытягивать ногу.

Да, б**ть, он инвалид. И нахрен никому не сдался. Сейчас хоть с палочкой, но мог ходить — первое время костыли дико раздражали. Хотя он сам виноват в затяжном периоде реабилитации после ранения — так сильно хотел встать на ноги, что перегнул с нагрузками.

И пришлось начинать заново.

Но физическая боль ничто по сравнению с душевной. Сначала жгло внутри, рвало на части от бессилия, но Демон запретил себе думать о Маше. Не пришла. Ни разу не позвонила. Выбросила его из своей жизни, как ненужную вещь, а он лежал на больничной койке и изводил себя печальными мыслями.

Конечно, она молодая и красивая, к тому же теперь богатая. Ящур со своим братцем и свитой теперь надолго за решеткой, да и потом не факт, что выйдут. Мышке можно не бояться — никто ее больше не тронет.

И Демон ей не нужен. Инвалид, мать его. Немощный придурок, который поверил в любовь. Сказки все это — любви до гроба не существует. Бабы продажные, у каждой своя цена. Да и проблемы им не нужны, куда проще найти нового богатого ухажера. Никто ж не давал гарантии, что Демьян когда-то встанет на ноги. Да и не факт, что хромота со временем пройдет — возможно, до конца своих дней останется калекой.

Боль душевная прошла — вместо нее осталась пустота…

— Ты со мной? — Бес вывел друга из раздумий, и тот поднял глаза. Сам не заметил, как уставился в одну точку на столе. У Демьяна такое теперь частенько бывает — вместо зашкаливающего адреналина, который беспокоил все эти годы, появилась неконтролируемая апатия.

Замыкается в себе и на какое-то время выпадает из реальности.

— Вроде как, — посмотрел на сидящего напротив Беса.

Сейчас Демону хотелось побыть одному. Не видеть никого, даже друзей. В последнее время и так одиночество стало его верным спутником. Просто привык. И не хотел что-либо менять.

— Послезавтра крупный клиент приезжает на завод, — Бес не сводил взгляда с сидящего в кресле парня.

— Зверь справится, — скривился Демьян, так как бедро снова заныло.

— И паренька новенького надо на ринг выпускать, — продолжал давить Карим, пытаясь хоть как-то вывести друга из двухмесячной апатии.

— Ты справишься, — кивнул в подтверждении своих слов.

— Демон, да что с тобой? — все-таки не выдержал и вспылил, но в ответ услышал лишь сухо:

— Отвали.

И так два месяца подряд, чтоб его черти слопали. Вот нахрена, спрашивается, так сильно убиваться? Зачем бередить себе душу и рвать сердце на части? Ни разу за все время Демьян не заговорил о Маше. Просто молчал, уходил в себя или, как сейчас, бросал безразличное “отвали”.

— Она завтра уезжает, — аккуратно произнес Карим, не называя имен. Но Демон понял. И даже ухмыльнулся.

— Мне все равно, — откинулся на спинку кресла, массируя бедро и кривясь. — Честно говоря, я думал, что она давно свалила.