все же привычка в подчинении и в исполнении любых их капризов без пререканий? Вряд ли мне удастся это выяснить когда-то.

Я вновь громко позвал ангела, но в ответ, конечно же, услышал лишь тишину.

А не слышала нас Дитрих по одной простой причине, как в итоге выяснилось: на небольшой опушке у них шел бой. С кем, спросите вы? Очевидно, с тем самым «несветящимся» человеком, ибо Фортуна за спиной удивленно прошептала: «Илаи?».

Глава 21

Ненависть. Всепоглощающая ненависть к Отцу. Я прямой пример того, как ярость затмевает доброту и любовь, а месть становится единственным способом, чтобы выжить, целью, чтобы жить.

Я помню его последние слова, они впечатались в меня, как клеймо на животном: «Вернись туда. Я знаю, что делать». А меня спросить он, конечно же, не соизволил. Мои мысли и желания остались лишь в моем сердце и в моей голове. Он лишил меня всего! Всего!

Я был его фамилиаром – духом, правой рукой, собеседником. И он пожертвовал мной ради каких-то там исчезающих людишек и вещей! Он использовал меня в своих целях, как наживку. Залатал дыру своих ошибок.

Я делал все для него, он был всем для меня. Был частью Отца, а Отец – частью меня! Как он посмел разорвать наши узы и бросить меня в этом никчемном мире? Как он посмел?!

Попав сюда впервые, я встретил несколько десятков человек вокруг костра, которых объединяло лишь одно: желание вернуться домой. Вернувшись обратно, я все рассказал до мельчайших подробностей: про цвет неба, про зелень листвы, о вещах, что случайно завалялись тут и там (одежда, строительные материалы и порой даже еда), о людях, что остались там и отчаянно хотевших вернуть все вспять и никогда не попадать сюда. В следующий свой приход, я узнал откуда она и как сюда попали. И к нашему всеобщему разочарованию, это оказались люди разных стран, а способ их перемещения были от тумана до поворота не туда. Удивительным открытием было то, что здесь люди приобретали возможность понимать друг друга, кто на каком языке не говорил бы. Поэтому я не сразу понял, что они из разных уголков Земли. В следующий и как выяснилось последний свой поход сюда должен был узнать их прошлое: возможно ли то, что они попали сюда по одной определенной причине. Едва я собрал информацию (скудную весьма, к сведению), я не смог вернуться назад. Я застрял во времени здесь! У меня отняли возможность перемешаться во времени. Это как оборвать крылья ангелу, лишить человека ног! Я стал не хуже этих людей, отчаянно пытавшихся найти выход. Эта мысль начинает как паразит проедать мозг, убивая все добрые мысли внутри себя. Я плакал и бился об невидимую стену своей горести, звал Отца, просил его о помощи. Я начал думать, что возможно огорчил его чем-то, и конечно же просил прощения за все. Но он не благоволил меня услышать. Он был глух к моим мольбам.

Шли года. Людей все не прибавлялось, что заметили они сами. За это время изменились они сами и ход их мысли. Желание выжить дало им силы к обустройству их теперешней реальности. Они перестали страдать, и переключили свои мысли в положительную сторону. Это было их своеобразным кругом спасения. Заложенное еще природой желание выжить побудило их стоить дома из того, что есть, переключить свои знания на другой уровень, заняться добычей скудной еды.

Я заметил, что чем дольше я находился здесь, тем более время меняло свой ход – ежегодно замедляясь. Но люди не сразу это поняли, лишь потом, когда Майкл смог рассчитать по солнцу и своим карманным часам о временном континууме. Он был сыном бизнесмена и учительницы физики (что тогда все же было не принято обществом: на ущемление прав женщин социум смотрел свозь пальцы), но предпочел работу юриста, в надежде, что сможет однажды помочь правде восторжествовать. Из-за проблем отца ему пришлось бежать из города со своей молодой женой. Но это было лишь началом его испытаний. Мелисса покинула его вскоре после родов и на его мужские плечи возлегли обязанности по воспитанию сына. Пока внезапно он не исчез.

Откуда я все это знаю, спросите вы меня? Все просто: люди не могут жить без веры в богов. И вскоре они начали молиться мне, как к единственной божественной энергии, что существовала в этом месте. Так я приобрел внешность и начал питаться их энергией повиновения. Они рассказывали мне о своих грехах, желаниях, о прошлом, не ведая, что я рядом. На их чувствах я воздвиг себе собственноручно алтарь в лесу, куда мало, кто захаживал.

Иногда я исполнял их мелкие поручения. Например, Майклу посылал сны о сыне, о том, как он растет без него, что у него все хорошо. Естественно, это не было реальностью, но зачем ему об этом знать, не так ли? Или Софи, что некогда была начинающей балериной, я помог найти любовь всей ее жизни здесь. Вместо больных ног и страданий от изнурительных тренировок она приобрела детей и мужа, крепкое мужское плечо, которое смогло утешить ее горькие слезы.

Журден. Уникальная и близкая мне по духу женщина. Она быстрее всех взяла себя в руки и начала попытку «реабилитации в походных условиях». Набожная по природе, сильная личность, она бы вам напомнила сейчас Минерву Макгонагалл3 или же мачеху Золушки: холодная и надменная, слегка высокомерная. Попав сюда в 12 лет, она сильно изменилась с годами, но и не без моей помощи. Она стала моими глазами и ушами поселения. Через нее я передавал «послания богов леса» и сам помогал стать лидером.

За все эти годы я лишь пару раз с ней удосуживался встрече, стараясь оставить наши отношения односторонними. И она согласилась на мои условия.

В последнюю нашу встречу ее просьба ошарашила даже меня. Она просила вновь открыть эту злосчастную дверь. Ей нужен был народ. В чем смысл быть предводителем горстки людей (многие за это время умерли здесь: кто от старости, кто от самоубийства, не выдержав этого заточения). Да, здесь создавались браки, на свет появлялись дети. Но демография все же шла вниз.

Я не знал, как открыть врата. Это была и моей проблемой. Ведь я столько искал выхода. Но Журден подсказала, что у любой медали две стороны: там, где есть выход, там же есть и вход. И тогда у меня созрел план. Точнее он просто пришел в исполнение. Целью чего было – заменить