Вид у горничной был испуганный – насколько это вообще возможно для робота.

В холле с высокими потолками обстановка была элегантной, хотя и скудной. Лестница располагалась слева – прямая, красивая, с отполированными до блеска ступенями и выцветшей красной дорожкой посредине. С потолка свисала трехъярусная люстра бледно-голубого стекла.

Ева сделала несколько шагов в глубь холла и посмотрела вправо – в парадную гостиную. На кремово-белой каминной полке стояли многочисленные фотографии, и, судя по фасонам платьев, она решила, что это галерея дорогих Пелле покойников. Родители, братья и сестры, прелестное и вечно молодое лицо его невесты.

Третий человек в ее списке, сказала себе Ева, и в данном случае можно было сказать, что Пелла жил в доме мертвых.

– Прошу вас следовать за мной. – Горничная-робот аккуратно сложила руки на животе. – Мистер Пелла примет вас, но его сиделка просит вас свести ваш визит к минимуму.

Ева не ответила, и женщина-робот, повернувшись, начала подниматься по лестнице. Ева заметила, что ступеньки слегка поскрипывают. Старческие стоны и кряхтенье. На верхнюю лестничную площадку выходили два коридора, правый и левый. Горничная-робот свернула направо и остановилась у первой же двери.

Окна выходят на улицу, отметила Ева. А за окнами бурлит жизнь.

Но когда они вошли в комнату, там не ощущалось признаков жизни. Если это был дом мертвых, они только что попали в парадный зал. Здесь стояла огромная кровать с балдахином. Ножки были резные, резьба изображала, как предположила Ева, купидонов с крылышками. Окна были задернуты тяжелыми шторами, в комнате царил полумрак.

Мужчина в постели был смертельно-бледен. Голова лежала на белых подушках. Лицо закрывала кислородная маска. Глаза над маской казались выцветшими. Взгляд был озлобленный.

– Что вам нужно?

Несмотря на болезнь, его голос звучал довольно твердо, хотя и был приглушен маской. Наверно, злоба, которую Ева прочитала в глазах Пеллы, придавала ему сил.

– Сэр. – Сиделка-робот тоже была сделана женщиной – заботливой и строгой. – Вы не должны утомляться.

– Иди к черту! – Он слегка пожал плечами. – Вали отсюда.

– Сэр!

– Вон! Пока еще я здесь хозяин. А ты убирайся. Так, теперь ты. – Он наставил дрожащий палец на Еву. – Что тебе надо?

– Мы расследуем убийство женщины, найденной в Ист-Ривер-парке.

– Жених вернулся. Я тоже когда-то был женихом.

– Да, мне так и сказали. – Ева подошла поближе к кровати. Она не могла настаивать, чтобы он снял кислородную маску, но под маской и в тусклом свете трудно было различить черты лица. И все же она увидела, что он совершенно сед, а лицо у него круглое. Несколько пастозное. Ева решила, что это из-за стероидов. – Вам известно, что она была убита тем же способом, что и Аниз Уотерс, которая работала на вас девять лет назад.

– Девять лет. Один миг или пожизненный срок. Зависит от точки зрения, не так ли?

– Время относительно? – переспросила она, внимательно следя за его глазами.

– Время – это сукин сын. Тебе еще предстоит это узнать.

– Со временем.

– Вы, копы, меня уже допрашивали девять лет назад. А теперь опять вернулись? Ну что ж, смотрите.

– Когда вы в последний раз вставали с постели?

– Могу встать, когда захочу, черт бы меня побрал. – Его голос звучал сварливо. Он прямее сел в постели. – Далеко мне не уйти, но встать я могу, разрази меня гром. Думаете, это я вылез из постели и убил эту девушку? Похитил еще парочку?

– Вы прекрасно информированы, мистер Пелла.

– А какого черта мне еще делать весь бесконечный день, если не смотреть телевизор? – Пелла дернул подбородком в сторону экрана на стене напротив кровати. – Я знаю, кто ты такая. Коп Рорка.

– Для вас это проблема?

Он усмехнулся. Под прозрачной пластиковой маской блеснули зубы.

– Как насчет него? – Ева извлекла фоторобот. – Знаете, кто он такой?

Пелла взглянул на фоторобот с таким недовольным видом, что Ева поняла: он уже готов послать все к черту. Потом она заметила какое-то новое выражение в его глазах. На краткий миг, пока он смотрел на портрет, что-то пришло и тут же исчезло.

– Кто он?

– Я бы сказал: тип, которому нравится убивать женщин. – Упрямо-озлобленное выражение вернулось. Лицо Пеллы как будто говорило: «Да пошла ты». – Как мне кажется, это твоя проблема, а не моя.

– Я могу сделать так, что это станет и вашей проблемой тоже. Я много чего могу сделать. Вам нравятся шатенки, мистер Пелла?

– У меня нет времени на женщин. Они не слушают. Умирают, когда их не просят.

– Во время Городских войн вы служили во внутренних войсках.

– Убивал мужчин. И женщин тоже. Они говорили, что это геройство. А она спасала жизни, когда ее убили. Кто-нибудь небось сказал, что это тоже геройство. На самом деле ничего подобного. Убийство есть убийство, и забыть о нем невозможно. Так и сидит в голове.

– Вы опознали ее тело?

– Не желаю больше об этом говорить. И ты больше не говори о Терезе. Слушать ничего не хочу.

– Вы умираете, мистер Пелла?

– Все умирают. – Он опять усмехнулся. – Просто одни из нас ближе к финишу, чем другие.

– И что вас убивает?

– Опухоль. Боролся с ней, десять лет боролся. На этот раз, как они говорят, она меня одолеет. Ну, это мы еще посмотрим.

– Вы не против, если мы с напарницей немного осмотримся тут, раз уж мы сюда пришли?

– Хочешь обыскивать мой дом, коп Рорка? – Пелла попытался приподняться на локте. – Сейчас не Городские войны, коп Рорка, когда такие, как ты, могли делать все, что вздумается. И это все еще Соединенные Штаты гребаной Америки. Хочешь обыскивать мой дом? Добудь ордер. А теперь вон отсюда.

Ева остановилась на улице, подбоченившись и изучая дом Пеллы. Она заметила, как дернулась штора на окне спальни и снова вернулась на место.

– Упертый сукин сын, – заметила она.

– Да, но вот насколько он уперт?

– Можешь не сомневаться. Если бы он хотел убивать, убивал бы. Есть мотив жениховства, убитая новобрачная. С какой стати эти женщины должны жить – молодые, счастливые, – когда он потерял свою жену? Был солдатом во время Городских войн. Знает, как убивать. И на меня он производит впечатление человека, затаившего злобу на все человечество. Человека, чрезвычайно властного, умеющего пользоваться этой властью.

– Затемненная комната, кислородная маска, – задумалась Пибоди. – Может, это инсценировка?

– Не исключено, но он же должен понимать, что нам под силу его разоблачить. Нет, если он умирает, все равно это еще один пункт в колонке «плюс». Но у нас ничего нет, кроме подозрений. Ни один судья не даст нам ордер на обыск дома умирающего, прикованного к постели старика. Это Даллас, снять заглушку. Фини, ты меня слышишь?