Рина поморщилась.

– Ты хоть понимаешь, как тяжело соответствовать такому титулу?

– Могу себе представить, – усмехнулась Мэнди, – хотя лично я Девушкой Мечты никогда ни для кого не была. Мы с Брэдом часто подшучивали над ним из-за тебя.

– На то и существуют друзья.

– Точно. Но это же классный прикол, ты не находишь? Ты въезжаешь в соседний дом. У него в глазах такие маленькие сердечки, как в мультяшках… Но тут появилась я и все испортила.

– Ничего страшного.

– Давай быстро сменим тему. – Мэнди сделала знак официанту наполнить ее чашку. – Де Уанна Джонсон.

– Откуда ты о ней знаешь?

– Я работаю в «Сан».

– Ты репортер?

– Фотограф. Вчера ты сделала заявление по делу, и я знаю, что им понадобятся подробности. Я подумала, что если бы достать фото…

– Джамаль Эрл Грегг обвинен в убийстве второй степени по делу о гибели Де Уанны Джонсон. Если тебе нужны подробности, обратись в контору окружного прокурора.

– Но ты же местная, у тебя здесь крепкие связи. И ты женщина. Нравится нам это или нет, это придает истории особую сочность.

– Мой напарник не женщина, мы задержали подозреваемого вместе. Тебе придется действовать через представителя по связям с прессой, Мэнди. Разрешение дано. С фото проблем не будет. Но, честно говоря, я попросила тебя о встрече, чтобы поговорить о другом пожаре. О Джоше.

– Ладно. – Мэнди опустила взгляд в свою чашку. Рина заметила, что кофе она пьет без молока и сахара. И пьет, как воду. – Тогда я тоже была вся в кусках. Мы все были. Потом со мной приходил говорить репортер. Я тогда была в «Сан» практиканткой. Потом уехала на полгода в Нью-Йорк, когда окончила колледж, но поняла, что я для них – девчонка из провинции. Я вернулась в Балтимор. Однажды я говорила с его матерью после его смерти. Родственники приехали забрать его вещи. Это был полный мрак.

– Следователи с тобой говорили? Пожарный инспектор, полиция?

– Конечно. Они опросили всех в здании, насколько я знаю. Его сокурсников, друзей. С тобой они наверняка тоже говорили.

– Да, они говорили со мной. Наверно, я последняя видела его живым. Я была с ним в тот вечер.

– О! – Сочувствие отразилось на лице Мэнди, она сдвинула очки на макушку. – Боже, я не знала. Прости. Меня в тот день не было дома. Свидание вслепую с Бо. Наше первое свидание. Двойное свидание – наше и Брэда и моей подружки, в которую он тогда был влюблен.

– Ты вернулась домой между половиной одиннадцатого и одиннадцатью?

Мэнди удивленно подняла брови, отпивая кофе.

– Правда?

– Так было записано в протоколе.

– Ну, значит, так оно и было, насколько я помню. Бо завез меня домой, высадил у двери. Я хотела пригласить его зайти, но потом решила притормозить и посмотреть, что будет. Моя соседка уехала на все выходные, квартира была в полном моем распоряжении. Я включила музыку и выкурила косячок. В заявлении я об этом само собой не упомянула, но в студенческие годы я этим баловалась время от времени. Я посмотрела телевизор и где-то примерно в полночь легла спать. А проснулась от топота, криков и завывания пожарной сигнализации. Я ничего не соображала.

– Ты знала студентов, живших в доме?

– Конечно. Если не по имени, так в лицо.

– У него бывали размолвки с кем-нибудь из них?

– Нет. Ты же знаешь, каким он был, Рина. Он был симпатяга.

– Да, но даже симпатяги иногда вступают в конфликты с другими людьми. Может, с девушкой?

«Пожар в спальне, – подумала Рина. – Типично скорее для женщины. Нечто более личное, более эмоциональное. Я тебя достану там, где ты спишь, ублюдок».

Пока она думала, Мэнди крутила одну из множества серебряных цепочек у себя на шее.

– Он встречался с девушками, ходил на вечеринки. Такие дома в университетских городках – это целые муравейники всяких драм, секса и бесконечных вечеринок. К экзаменам – аврал, полная паника. Но был как раз пересменок. В мае конец семестра, многие уезжают домой на лето или насовсем по окончании курса. Приезжают новые. В начале июня дом не заполнен даже наполовину. А Джош никого, кроме тебя, не видел, когда вы начали встречаться. Честное слово, насколько я помню, у него ни с кем не было бурных объяснений или каких-то драм. Ни в доме, и в колледже. Джоша все любили. Его невозможно было не любить.

– Да, – согласилась Рина. – Ты когда-нибудь видела, как он курил?

– Должно быть, он курил. Меня спрашивали, но я ничего определенного вспомнить не могла. Многие из нас курили за компанию, на вечеринках или затягивались тайком, чтобы расслабиться. Были у нас противники курения – настоящие нацисты! – вот этих я помню. Но Джош не был одним из них. Он со всеми ладил.

– И ты не видела и не слышала ничего странного в ночь пожара?

– Ничего. А что, дело снова открывают?

– Нет. Нет, – повторила Рина, качая головой. – Это личное. Просто я не могу забыть. Что-то меня все время точит. Возвращается снова и снова.

– Я знаю. – Рассеянным жестом Мэнди опустила солнцезащитные очки обратно на нос. – У меня то же самое. Всегда тяжелее, когда ты молод, как мы были молоды в то время, и когда это один из нас. Человек не должен умирать в двадцать лет. По крайней мере, так думаешь, когда тебе двадцать. Жизнь бесконечна. Времени полно.

– Де Уанне Джонсон было двадцать три. Времени всегда не так много, как нам кажется.

Рина спрятала файл Джоша, как уже не раз делала это раньше, и сосредоточилась на текущих делах.

Когда мать Де Уанны Джонсон вошла в участок, Рина встала.

– Я ею займусь, – сказала она О'Доннеллу. – Миссис Джонсон? Я детектив Хейл. Мы говорили с вами по телефону.

– Они сказали, что я должна прийти сюда. Они сказали, что мне еще нельзя забирать Де Уанну.

– Давайте пройдем сюда. – Рина взяла женщину под руку и отвела ее в комнату отдыха. Здесь была короткая стойка, загроможденная кофеваркой, древней микроволновкой и пластиковыми чашками. Она указала миссис Джонсон на стул. – Присаживайтесь. Могу я предложить вам кофе, чаю?

– Нет, ничего не нужно.

Женщина села. Ее темные глаза ввалились. «На вид ей немногим больше сорока, – прикинула Рина, – и скоро ей придется хоронить свою дочь».

– Я скорблю о вашей потере, миссис Джонсон.

– Я ее потеряла в ту самую минуту, как он вышел из тюрьмы. Не надо было его выпускать. Надо было запереть его там навсегда. Теперь он убил мою девочку, а дочечку ее оставил сиротой.

– Мне очень жаль, что такое случилось с Де Уанной. – Рина села напротив нее. – Джамаль за это заплатит.

Усталость гасила гнев и боль в темных глазах несчастной женщины.