Она провела пальцем по изображениям свирепых пятнистых зверей. Росписи задели в ней какую-то глубокую струнку; они должны были бы напугать ее, но почему-то не пугали. Что это за звери? Она всем сердцем пожалела, что не может спросить Джийан.

Вдруг Риана вздрогнула, дыхание перехватило. Взгляд, по-прежнему блуждающий по росписям, наткнулся на яркие изображения мифов о сотворении кундалиан. Перед ней во всем великолепии выстроились главные участники: пять Священных Драконов, Великая Богиня Миина и Пэфорос, воплощение зла. При виде Пэфороса, гладящего спину одного из пятнистых зверей, у нее мурашки побежали по телу: в памяти вспыхнули мгновения, проведенные Анионом в Бездне, где ужасный призрак обратил к нему пять лиц и ухмыльнулся.

“Он знает, кто я, — подумала теперь Риана, — и где я. — Она облилась потом, пульс резко участился. — Какое ему дело до меня? Кто я такая, чтобы заинтересовать Пэфороса?”

Девочка продолжала обходить пещеру, изучая росписи, словно в них мог таиться ответ. Перед ней разворачивалось богатство кундалианских знаний, и с каждым шагом она начинала почти бессознательно искать соответствия между этими сценами и разделами “Величайшего Источника”.

Свет замерцал. То ли факел догорал слишком быстро, то ли, возможно, она рассматривала таинственные росписи дольше, чем полагала. Пещера погрузилась в темноту, и Риану охватила паника. Скоро она будет ввергнута в бесконечную ночь. Как найти путь на волю?

Вернувшись домой, Реккк Хачилар объявил Джийан, что приглашает ее на прогулку. Принял душ и надел лучшее платье. Когда он вышел из своей комнаты, она уже была готова.

— Куда мы идем?

Эти нейтральные слова были маленькой победой по сравнению с каменным молчанием.

— Обедать, — ответил Реккк.

У него самого редко бывало время или желание пообедать в городе, но времена наступили странные; они требовали поступать по-другому. “Родник” был кундалианским кафе на восточном краю рыночной площади. Туда редко заходили в'орнны, потому-то Реккк и выбрал его. К тому же он надеялся, что Джийан там понравится или по крайней мере ей будет спокойно.

В сотый раз Реккк коснулся кожаной коробочки в кармане, где лежал подарок, который он купил в лавке, рекомендованной Нитом Сахором. Когда женщина в зеленом платье провела их к столику в глубине, он решил, что никогда так не волновался — даже перед первым убийством.

“Родник” был построен в священной для кундалиан форме треугольника. Стены из лакированного бамбука, вдоль стены — резная стойка из аммона. Через застекленную крышу виднелось темно-лазурное вечернее небо, на столах горели свечи. Реккк специально не надел мундир, но все выдавало в нем в'орнна, и их появление вызвало легкий переполох. Трио тонких, как тростинки, кундалианских музыкантов заиграло сложную мелодию; потихоньку все вернулись к еде.

— Ты бывала здесь?

Джийан пристально посмотрела на него. Ее руки были аккуратно сложены на коленях.

Реккк заказал два мутных раккиса. Когда они остались одни, он достал квадратную кожаную коробочку, положил на стол и подтолкнул к ней.

— Что это?

Джийан смотрела на коробочку так подозрительно, что Реккк чуть не засунул ее обратно в карман. Но он был хорошим воином. Поэтому закусил губу и решил не сдаваться.

— Подарок.

— Ты зря потратил деньги.

— По крайней мере взгляни.

Джийан не шевельнулась, и Реккк открыл коробочку сам. Она невольно заглянула внутрь — и тихо ахнула.

— Семена нефилии! — Она взяла коробочку. — Где ты нашел их?

— Обратился к приятелю-аптекарю. Он торгует эзотерическими кундалианскими травами.

— Но нефилия!.. Я никогда раньше не видела их.

— Насколько я понимаю, они колдовского происхождения. Помимо прочего, они, как говорят, исцеляют разбитые сердца.

— Верно, — сказала она спокойно.

Наступила пауза, когда на стол подали напитки. Реккк сделал слуге знак удалиться.

Осторожно, почти благоговейно, Джийан закрыла коробочку.

— Я не могу принять нефилию. Его сердца упали.

— Почему нет?

Она посмотрела на него пронзительным взглядом.

— Потому что это от тебя.

Тут, казалось бы, ничего не поделаешь. Однако Реккк не привык к поражениям, а еще у него было обещание Нита Сахора, что она полюбит его — по доброй воле. Он разлил мутный раккис, но она отказалась пить. Когда он спросил, чего бы она хотела поесть, Джийан ответила:

— Ничего.

Он наклонился вперед.

— Джийан, я ударил тебя. Я обещал, что не трону тебя, но ударил. Прости. Пойми, ты довела меня...

— Так это моя вина? — Она пришла в ярость.

— Нет, конечно, нет. Я не имел в виду...

— Ты так сказал.

— Слова... — Реккк улыбнулся ей, несмотря на боль. Это, пожалуй, было одно из самых трудных дел в его жизни. Он наклонился еще ближе. — Джийан, клянусь тебе, это правда. Твое поведение убивает меня так же надежно, как если бы ты пронзила меня моим же ударным мечом.

— Свор-командир...

— Зови меня Реккком, прошу.

— Назвать тебя по имени предполагало бы некую... близость, которой не существует.

— Я знаю, твое сердце не может быть таким черствым.

— Когда-то не было. Твои сородичи сделали его таким.

— Это твоя правда, — сказал он. — А как насчет моей? Джийан пожала плечами.

— А что насчет нее? Ты — в'орнн. Какое мне дело?

— Тебе было дело до правды Элевсина Ашеры.

— Не произноси при мне это имя, — прошипела она. Реккк поднял руки.

— Я не хотел выказать неуважение. В сущности, как раз наоборот.

— Если ты был другом Элевсина, докажи это. Что он любил больше всего?

— Кроме тебя? Он любил Дьенн Марр. Он много раз говорил мне, что мечтает бродить по покрытым снегами хребтам, узнать все хранимые ими тайны.

— Таков был Элевсин. — Джийан откинулась на стуле, разглядывая собеседника. Тихие шумы кафе окутывали их, защищая от внешнего мира. — Так в чем же заключается правда? — тихо сказала она. — Истинная правда?

— Правда заключается в том, что Киннний Морка никогда не доверял мне.

— Ты действительно ожидаешь, что я поверю в это?

— Я — сын рэнннона. И был под подозрением с самого Каналообразования. Мне приходилось на каждом шагу доказывать, чего я стою.

— Однако Морка сделал тебя адъютантом.