Иногда проехать с разгону удавалось, иногда – нет. Тогда мы с Власиком выбирались из машины, обвязывали стальным тросом ближайшее дерево потолще, и Ники включал лебедку на носу – чрезвычайно полезное украшение. Если бы наш джип был дракаром и плавал по морям, мы назвали бы его «Лебедем», думал я, усаживаясь обратно на кожаное сиденье – злобный, грязный и чумазый.

Стоит ли говорить, что все эти подлости дорога устраивала нам только ради того, чтобы спустя несколько часов вывести нас к еще одной безымянной реке.[26]

На этот раз переправа не обещала быть легкой. В этом месте глинистый берег спускался прямо к воде, но сама речка текла как-то подозрительно быстро и вся закручивалась водоворотами – то ли там, под водой, таились глубокие омуты, то ли, наоборот, камни, но выглядело это все чертовски опасно.

И еще эта сучья река была довольно холодной (я попробовал помыться и потом долго отогревал руки).

За рекой было хорошо. Там были поросший зеленой травкой пологий бережок и березовая роща, прямо как на лакированных картинках, что выставляют для иностранцев на Невском проспекте. Там пели птицы и цвели в изобилии белые ромашки. Словом, на том берегу было просто замечательно. Только туда еще нужно было добраться.

С полчаса мы бродили у воды, поскальзываясь на суглинке, и выбирали спуск понадежнее. Получалось, что переправиться больше и негде: дальше и вверх, и вниз по реке с обеих сторон берега заметно поднимались. На каменистых обрывах росли корявые елки. Дорога – если только это была дорога – не зря выходила к реке именно в этом месте. Словно заманивала в воду.

Так ничего и не решив, мы вернулись к машине.

– Что-то мне это все равно не нравится, – признался Ник. – Слишком сильное течение. Боюсь, снесет.

– Боишься? – усмехнулся я. – А говоришь – прорвемся. Ладно, давай я за руль сяду.

Когда мотор заревел и джип пополз по склону вниз, в моей голове промелькнула отчаянная мысль – может, еще не поздно отказаться и повернуть обратно? Но под колесами уже хрустела речная галька, а еще через секунду-другую дно амфибии приподнялось на волне, и мы поплыли. На дисплее бортового компьютера замелькали предупреждающие надписи, затем где-то сзади забурлила вода – это автоматически, по сигналу от курсовых датчиков, включились водометы нашего плавучего танка. Я что-то восторженно мычал, вцепившись в руль. Тугие волны стучали в правый борт, нас сносило в сторону, но мы все равно ползли вперед и вперед, на ту сторону реки, медленно разворачиваясь по течению и снова выправляя курс.

Берег был уже совсем близко, когда эхолот подал сигнал опасности, и я машинально крутанул руль вправо, – но тут же раздался удар и медленный, тягостный скрежет металла. «Конкистадор», не спеша и как будто даже нехотя, развернулся вокруг громадного подводного валуна, помяв весь левый борт и ободрав краску; хуже было другое: откуда-то снизу с шипением вырвалось облако пара, а в следующее мгновение мотор заглох.

Стало тихо, только вода журчала под днищем.

– Охренеть, – сказал Ники. – Приплыли.

Я выругался. Наверно, понтоны потеряли герметичность, и машина на глазах кренилась. Монитор показывал непонятные слова. Вытащив карту из слота, я вставил ее снова и нажал на кнопку стартера. Мотор не завелся. Я попробовал еще и еще. Без толку.

Тем временем нас развернуло кормой по течению. Власик с тревогой озирался по сторонам. Ники толкнул меня локтем:

– Давай, давай еще… потонем же. Попробуй…

Я жал и жал на кнопку. Стартер скрежетал, на мониторе мигали угрожающие надписи. «Конкистадор» плыл задом наперед, то и дело зарываясь в воду. Нас вынесло на стремнину, и течение все ускорялось. Берега на глазах выросли, и белые камни, поросшие мохом, окружали теперь нас и слева, и справа.

– Смотрите, – крикнул вдруг Власик.

Мы обернулись и не поверили своим глазам. Метров через пятьсот река кончалась. Дальше не было видно ничего, лишь радужное сияние над водой говорило о том, что… о том, что…

– Пороги там. Перекат. Саженей пять, не выше.

Влас говорил будто сам с собой. «Не хочет пугать», – понял я.

– Ниагара, блин, – сказал Ник с ненавистью. – Только этого не хватало.

– Может, прыгнуть? – спросил я.

– Костей не соберешь. Попробуй еще, Фил… а?

Стартер скрежетал. Вода заливала ноги. В панике я шарил глазами по щитку приборов, где мигали какие-то лампочки. Я ничего не понимал. Эта сука еще и писала что-то непрерывно по-английски на своем дисплее, но от волнения я забыл и то немногое, что знал.

– Фил, – вдруг воскликнул Ники. – Смотри, что он пишет. Сжатый воздух. Пуск при помощи сжатого воздуха!!

– Где я тебе возьму… – начал я, но опомнился. Ткнул пальцем в дисплей и тотчас же заметил, что на щитке приборов загорелся еще один символ. Что-то произошло в двигателе: там раздался хлопок, затем еще один, и еще.

– Жми, – кричал Ники. – Жми еще…

Он схватил меня за руку, и я надавил еще раз на кнопку стартера. Вдруг мотор зачихал, застрелял, и я вжал ногу в педаль газа, больше всего боясь, что вода зальет камеру сгорания. Дизель работал. Вода бурлила под кормой, помятый и полузатопленный «конкист» трясся и зарывался носом в воду, но упрямо полз против течения. Я оглянулся: радужная стена медленно таяла вдали, как мираж. Этот гребаный водопад отпустил нас, едва не угробив, – теперь-то я видел, каким быстрым было течение возле самого переката. Еще немного, и мы ухнули бы вниз, как ведро в колодец, и разбились бы о камни, даже не успев захлебнуться. Или захлебнулись, не успев разбиться.

У меня вдруг потемнело в глазах. И эту темноту на долю секунды сменила картинка – словно кадр из фильма: застрявший на камнях измятый корпус джипа, по крышу погрузившийся в воду, стекло, все в трещинах, и полуоткрытые, полуотломанные дверцы. И неподвижные, незнакомые, бесформенные объекты внутри.

Я тряхнул головой, и все исчезло.

Пороги остались позади. Капот захлестывали волны: идти против течения было нелегко. Вот днище снова ударилось о какие-то вонючие невидимые камни, нас тряхну —

Используется в некоторых типах дизелей.

ло, но сейчас нам было наплевать на такие мелочи. Ник что-то вопил, а может, пел, почему-то по-английски, и даже невозмутимый Власик улыбался, сидя сзади и положив руки нам на плечи. Берег был все ближе. Колеса коснулись грунта, и мы подпрыгнули от удара. Буксуя и воя мотором, джип выбирался на пологий берег, оставляя за собой глубокий след протекторов, наматывая глину на колеса. Выехав на пригорок, я остановил машину и распахнул дверцу (оттуда разом хлынула вода). Спрыгнул прямо в ромашки. Довольно смешно: единственное, что мне сейчас было нужно, так это отлить.

За спиной хлопнула дверца. Малыш Ники откинул ладонью челку, глянул на речку, на бессмысленно бурлящие волны.