Не решаюсь сразу уходить, потому что в уме зудит озорная мысль, на почве обрывочных воспоминаний и видений забытого участка путешествия. Перед внутренним взором пробегают картинки вскрытого контейнера, какого-то грузного мужика, моей расцарапанной руки и ворона, которого, к счастью, еще вчера след простыл. Решаю снизить остроту момента, и старательно вырисовываю Ваниным маркером рожицу с бусинками глаз, и массивным подбородком, на гладкой поверхности ограждающего площадку камня. Подумав, дополняю изображение контейнером характерного вида, и символическим ключиком. Пока рисовал, почти все вспомнил, и пустую интригу, и охоту за таинственным содержимым холодоса. Тихо смеюсь, потому что заранее предвижу, что некоторые могут искуситься подобным знанием. Внес свою лепту в грядущие приключения как смог, чтоб не скучно народу жилось. Будет забавно, если алчущие силы и слабые духом, повернут назад в последний момент, ради выгоды, более очевидной, нежели неведомое благо там, за гранью, за порогом. Думаю, что интрига хороша и пусть процветает, будоража умы путников и теша наблюдателей.

Неспешно приближаюсь к блестящему полотну зеркала. Замираю перед отражением, впервые поняв, как жизнь может пролететь перед глазами за мгновение. Ощущаю свободу от всех пси-закладок. В очередной раз убеждаюсь, что мне несказанно везло вопреки всем обстоятельствам. Сила, большая чем искусственный интеллект, буквально провела меня за ручку, сурово испытала, и все-таки наградила. Былые сомнения в справедливости моего успеха развеиваются. Сейчас уже не понимаю, помогли ли мне открытая память с осознанностью, или закаленное намерение. Перед внутренним взором проносятся образы моих спутников, которые так и не дошли, и через миг понимаю, что вижу их на самом деле, уже в зеркале перехода. Немного жалею, что не разделил с ними победу.

Прикасаюсь с не материальному отражению и чувствую, как отстраненность покидает мою личность. Осознаю себя истинного. Вспоминаю, как легко избегал уловок в простых лагерях, понимая, что можно быть независимым и следовать своим путем. Гляжу на свою скромную одежду и исхудавший рюкзак, с понимаем пользы отстраненности от личных потребностей. Меня действительно удовлетворял аскетичный быт, даже мыслей пожаловаться не было. Невольно опускаю плечи, поняв, что всё та же отстраненность привела меня к одиночеству. Остался бы с носом, без помощи мастера восточных практик; самонадеянный фанатик.

Теперь в глубине зеркальной бездны возникают другие картинки, видимо устройство считывает мою память, воспроизводя главное. Глядя в лицо Алины почему-то говорю вслух:

— Согласен, поспешил. А ведь мог проявить свое красноречие, и увлечь тебя за собой. Понимаю, что ты тоже искала своей награды, и нет ничего плохого, чтобы подниматься вместе.

Теперь на меня глядит Ваня, еще в той, исходной форме, объемом в два меня. Говорю ему:

— Да приятель, ты был прав, подмечая мое поверхностное отношение к людям. Перегнул палку, согласен, зато у других лень и небрежение к цели подмечал. Плохой из меня вышел одиночка, а с тобой здорово сработались. Наверное, только умудренные опытом наставники могут странствовать сами по себе… Хотя бы долг твой закрыл, и то дело.

Полупрозрачные картинки тают. Их сменяет мой собственный облик. В этот момент приходит самое сильное озарение, которое уже подсказывали мне многие. Становится ясно, что отстраненность не только помешала мне погрузиться в живой мир этого парка и с наслаждением посетить все доступные на пути красоты, ибо торопился, но самое главное, отстранился сам от своей собственной личности, чуть не утратил себя в забвениях и наваждениях. Вновь мысленно вижу ворона, ждущего апогея моей отстраненности, осознаю смысл беспамятства, ибо зачем такому человеку помнить о себе и событиях, важность которых отменил своим желанием. Так далеко убежал от себя ради цели, что чуть не потерял смысл восхождения в последний момент, даже почти забыл и вовсе обезличено к себе обращался, оправ свое Я.

— Страшно подумать, чтобы я делал без страстного желания попасть в космос, — говорю, разглядывая свой потрепанный внешний вид. — Быть мне непутевым болванчиком, как почти все здесь. Лежал бы сейчас на берегу озера с Алиной или весело пел песни с какой-нибудь задорной компанией.

Я погружаю руку в зыбкую поверхность врат прямого перехода. Зеркало подергивается рябью, и начинает ослепительно сиять, отражая восходящее солнце, моего вечного спутника. Раздается знакомый гул искажающегося пространства, какой всегда бывает на вокзалах коротких и дальних переходов. Напоследок думаю, что это красиво придумано, и хорошо, что дошедшие избавлены от необходимости спускаться вниз, или бессознательно лететь на силовом луче. Я шагаю в мерцающий проем, забрав мандолину и исправленного, перерожденного себя, навстречу новой главе моей жизни. Я знаю, что впереди меня ждет космос.