уставшие от бесконечных сражений, но яростные в своём стремлении защитить родной город.

Почувствовав тревогу, где-то в глубине дань-тяня Йонг слабо шевельнулся имуги. Она знала, что змей явится, чтобы защитить её, слабый сосуд вокруг его духа, но намеренно уводила себя от мыслей о пробуждении имуги. Оно не несло в себе никакой силы, оно только отнимало – теперь Йонг знала это и понимала, почему постоянно чувствует слабость.

«Засыпай, – молила она мысленно. – Ещё слишком рано, я не нашла того, что вытянет тебя из моего тела, засыпай».

– Ай, бэла! – позвал Перу. Йонг обернулась – размывались перед глазами силуэты людей, и португалец затерялся среди них. Она осталась стоять одна посреди заполненной людьми улицы.

Надо было срочно уйти в сторону, найти укрытие. Сейчас Йонг не могла защитить себя так, как прежде, и подступающая к горлу тошнота красноречиво напоминала об этом.

Йонг спряталась за внутренней стеной города, рядом с колодцем, в котором жители Ульджина набирали воду. В складках чонбока нашёлся кинжал, оставленный ей Нагилем. Йонг вытащила его, прижала к груди с бешено колотящимся сердцем.

Раздались залпы орудий где-то у берега, закричали люди. В воздухе запахло страхом и порохом, ночную тьму осветили оранжевые вспышки и клубы поднимающегося над городом дыма, подёрнутые жёлтым светом.

От страха, похоже, тошнота не проходила, и голова кружилась, словно Йонг испытывала слабость впервые. Она зажмурилась, попыталась сосредоточиться на своём дыхании. А потом неожиданно услышала в нём чужое. Хрип, звериное рычание, оно не принадлежало ни Йонг, ни имуги.

Пылала стена Ульджина, разносился вдоль берега грохот, звенела сталь клинков и обрывались крики умирающих в битве людей. От какофонии шума у Йонг закладывало уши. Она зажала голову руками, чтобы помочь себе справиться с нарастающей паникой.

Это был не её страх, не её тревога раздирала грудь. Густая вязкая кровь подкатила к горлу, Йонг выплюнула её себе под ноги и съехала по стене на землю. А через какое-то время услышала слабые крики, детские. Где-то на задворках улиц, рядом с которыми она пряталась, плакали дети. Йонг с трудом поднялась на ноги и, пошатываясь, двинулась на звук. Дрожали городские стены, со стороны берега доносились стоны и звон мечей. В глубине Ульджина плакали брошенные дети.

Йонг нашла их за оградой монастыря – похоже, сюда привели всех маленьких жителей города и оставили на попечение монахов, только тех не было. Йонг прошла через ворота во двор, сразу же попала в окружение нескольких десятков глаз. Мальчики, девочки, подростки и совсем крохотные дети, они все смотрели на Йонг, словно она несла в себе сразу два начала – созидание и разрушение, смерть и спасение.

– Вы здесь одни? – спросила она и тут же подумала, что это был абсолютно глупый вопрос. Стоящий ближе к Йонг чумазый мальчик лет десяти ткнул в неё пальцем.

– Нет. Теперь ты с нами.

Ну, конечно. Йонг зажмурилась, проглотила подступающий к горлу ком – всё ещё кружилась голова и было страшно, но теперь она знала, что это не её чувство, и могла с ним справиться.

Прежде всего надо было увести детей с открытого пространства, куда в любой момент могло угодить пушечное ядро, копьё, стрела… Так много вещей в этом мире могло ранить беззащитного человека.

– Пойдёмте под крышу, – позвала Йонг детей, и те, перепуганные, потянулись за ней, как рыбки кои в воде за блестящей заколкой, которой знатные дамы приманивали к себе питомцев в прудах богатых господ. Йонг подхватила на руки маленькую девочку лет трёх, которая прижимала к груди соломенную куклу. Та отвернула лицо, но из рук не вывернулась, и вместе они пошли в павильон монастыря с другими мальчиками и девочками.

Когда Сон Йонг пришла в не-Чосон впервые, она была такой же, как эти дети. Напуганной, растерянной. Она тянулась к знакомому человеку, даже если догадывалась, что добра он ей здесь не принесёт, и сторонилась капитана драконьего войска, хотя тот обещал ей помощь.

В монастыре было пусто. Йонг огляделась, прежде чем опустить девочку на пол и позволить остальным детям пройти внутрь и сесть вокруг постамента без статуи. Это место немного напоминало Йонг монастырь Ордена Сливы, первый, в котором она побывала в не-Чосоне. Только тот кишел людьми, и в каждом павильоне ей могли оказать помощь или отравить и отправить врагу на откуп. Здесь же… царила мрачная тишина.

– Где все? – нахмурилась Йонг и огляделась ещё раз.

– Монахи умерли, давно, – ответил ей чумазый мальчик. Похоже, он был одним из самых старших детей здесь. Йонг качнулась из стороны в сторону.

Плохо, что больше никого из взрослых тут нет. Монастырь стоял у западной стены города, и, если японцы прорвут оборону у берега и проникнут в Ульджин, у этих детей будет время, чтобы сбежать через западные ворота. Но куда они пойдут?..

Гремела битва, порой казалось, что сражение происходит прямо на улицах Ульджина. Йонг прислушивалась к звукам снаружи вместе с детьми, прижимала к себе маленькую девочку с куклой. Ждала.

Затем по улицам загрохотало. Йонг велела мальчишкам постарше присматривать за теми, кто младше, и встала с пола, сжимая в руках старый меч, который нашла под пустым постаментом. Раздались крики, несколько коротких приказов на языке, который Йонг не понимала. Распахнулись с оглушительным стоном врата монастыря. Одетые в красное люди стекались во внутренний двор, словно реки крови.

Йонг сжала рукоять меча, но испугаться как следует не успела – за тёмными силуэтами, освещаемыми со спины факелами, раздался голос Нагиля:

– Опусти меч, госпожа. Тебе ничто больше не угрожает.

Йонг медленно опустила оружие и выдохнула. Проклятье.

– Мун Нагиль?

– Да, госпожа.

Он вышел вперёд и поклонился Сон Йонг, как, должно быть, и королю не кланялся. Она почувствовала подкатывающую к горлу истерику.

– Ох, тебе бы лучше объясниться сейчас же… – выдохнула Йонг, чувствуя, как усталость, тревога, болезненная слабость берут над ней вверх, и медленно осела. Нагиль подхватил её быстрее, чем она упала, прижал к себе.

«Горячий, – подумала Йонг, проваливаясь в липкий обморок. – Убью его, как очнусь».

Жемчужина дракона

Восемь гуа

21

Хэнджу, Чосон, месяц усу 1593 года, год Водяной Змеи

«Можете собрать пепел дворца Хэнджу, и найдёте там прах секретаря Ван Шоужаня».

Нагиль отправил это короткое послание Императору с перепуганным гонцом, пока остывал за его спиной Богандан. Дэкван стоял рядом, стирая с лезвия меча кровь – похоже, не все были рады возвращению Дракона на земли Чосона: тырсэгарра заявил, что устранил предателей, едва к Нагилю вернулось человеческое сознание.

На длинное затянутое мгновение он потерял себя в Великом Звере: голоса Драконов слились воедино вместе с криком Нагиля, рёв перерос в струю огня, в каждую клеточку тела просочилась животная, чудовищная ярость.

Теперь Нагиль сидел посреди сожжённого дворца и наблюдал с безжалостным