не такое, как у всех, лицо, было бы возможно совершить необъяснимое преступление, то все люди со шрамами обладали бы сверхспособностями.

— Но ведь то был Анубис? Посланец подземного царства?

— Сбежавший из «Книги мертвых» при помощи древнеегипетского заклятия и воскресший Анубис? Гм, поэтому-то все так запутано!

— Он убийца. Не знаю, почему, но он хочет отомстить.

— Кому? За что? — Митараи остановился и сунул руки в карманы.

— Я этого не знаю, но мы слишком навредили цивилизации фараонов.

Мой друг свернул в сторону и снова зашагал.

— Попросил бы воздержаться от таких историй в голливудском вкусе. Лучше помолчать о том, чего до конца не понимаешь.

— Но все же…

Встретившись взглядом с повернувшимся к ней Митараи, Леона притихла и заговорила, понизив голос:

— Простите. Но ведь совершенно точно, что Анубис — убийца. Ричард больше других ругал фараонов, смеялся над цивилизацией пирамид… В этом мире он верил только в свой банковский счет. Если б я была Анубисом, то захотела бы его убить.

— Если это так, то мой противник — уникальный убийца, о каких не слыхивали до сих пор, — сказал Митараи, продолжая ходить.

Бич-Пойнт, Америка — 13

28 августа мы на «Мерседесе» с Леоной за рулем ехали по улицам Нового Орлеана, направляясь на Бич-Пойнт. Вокруг было много видавших виды белых деревянных домиков, на дороге там и сям играли группы чернокожих детей. Вид был совершенно такой, каким мы представляем себе юг Америки.

Вслед за нами неотступно следовал бежевый «Форд». Из нашей машины было видно, что в нем сидели двое мужчин в солнечных очках. Кажется, это были те, кто приходил в нашу квартиру в Иокогаме.

— Ты всегда берешь их с собой на прогулку? — спросил Митараи с заднего сиденья.

— Я могу свободно перемещаться максимум четыре дня в неделю. Сверх этого ездить без сопровождения будет нарушением контракта.

— Так-так…

— Можно устроить гонки, но они все равно знают, куда мы едем, так что нет смысла.

— Ты и сама не знаешь, куда мы сегодня поедем, — сказал Митараи загадочно.

— Разве не на Иджипт-Айленд на Бич-Пойнт? — спросила Леона, поглядывая в зеркало заднего вида.

— Это только одна из остановок. Наша цель находится гораздо дальше, в мире, который даже ты не можешь себе представить.

Леона широко открыла глаза.

— Прекрасно! А где это?

— Это в совершенно другом мире. Возможно, там несколько опасно. Я вот думаю, стоит ли тебя туда брать…

— Я еду! И не говорите, что оставите меня.

— Очень хочется это сказать, но ты, к сожалению, там нужна.

— Здорово! Приятно услышать это от вас.

Митараи замолчал. Может быть, подумав, что продолжать этот разговор с Леоной опасно, он отвернулся в сторону.

«Мерседес», миновав кварталы Нового Орлеана, выбрался за город. Перед нами развернулся удивительный сельскохозяйственный пейзаж. Домов видно не было, кое-где на полях паслись белые стада. Удивительным я назвал этот пейзаж потому, что он производил первобытное впечатление.

Местами стояли группы старых деревьев, с которых устрашающе свисали лианы, как лохмотья одежды со скелетов. Открылся вид на просторную заболоченную местность, где до сих пор могли бы водиться древние животные. Из болота тоже торчали многочисленные деревья. Заблудившись в таком болоте, вряд ли найдешь путь обратно на асфальт.

Только я об этом подумал, как за окном машины появилась бесконечная ограда из колючей проволоки. На участке за ней, окруженный зарослями сорняков, стоял заброшенного вида завод с грязными стенами, из труб которого поднимался дым.

Вот такая она, Америка. Ничего общего с рафинированными сельскими пейзажами Англии. Эту местность всего какие-то двести лет назад начали упорным трудом осваивать поселившиеся здесь люди.

Но, наполненный зеленью, этот пейзаж был еще неплох. По мере приближения к морю зелени становилось меньше, и постепенно вокруг остались одни скалы, как будто мы въехали во владения дьявола. Скалы были в основном серые, но кое-где попадались и красновато-коричневые. Меня беспокоило, что пропали какие-либо признаки присутствия человека.

— Как тут с продуктами, не стоит ли немного запастись на рынке? — спросил я Леону.

— В сумке с аквалангами есть кое-что съестное, — ответила она.

За окном справа от машины тянулись скалы, но наконец впереди появилась площадка со стоявшим на ней большим одиноким деревом. Леона притормозила, свернула на нее и остановилась в тени.

Когда мы вышли из машины, местность вокруг напомнила Ониосидаси в Оку-Каруидзаве [31] . Отсюда до Иджипт-Айленд предстоял долгий путь пешком. Подоспел, поднимая пыль, и «Форд» охранников.

— Привет, друзья! Мужчинам всегда достается тяжелая работа. Приходится терпеть до самого смертного дня! — прокричал Митараи по-английски, как только двое охранников в белых пиджаках вышли из «Форда». — Не хотели бы поработать у меня, когда контракт с ней закончится? Я бываю только дома и в библиотеке. Один может дежурить в комнате, другой — в библиотеке.

Казалось, что Митараи говорит это всерьез. Но, на мой взгляд, у охранников была бы совсем не такая работа. Мой друг может спокойно сидеть за чаем в Басядо, а в следующий момент уже лететь на Северный полюс.

Митараи больше всего на свете ненавидит быть зависимым. Поэтому он не понимает, как такая женщина, как Леона, может мириться с сегодняшними обстоятельствами.

Охранникам было поручено нести две большие сумки, которые Леона достала из багажника. Им еще не сказали, что находится внутри.

Мы впятером отправились на пикник. Южное солнце пекло не хуже, чем в Африке, пот стекал на глаза. Посочувствовав охранникам, Митараи предложил им снять пиджаки и вызвался их нести, но тут же всучил мне.

В бескрайних скалах не было слышно ни пения птиц, ни стрекота насекомых. Это было мертвое побережье. Утешали только раздававшийся время от времени шум ветра и легкий запах моря.

Извилистая дорога по скалам изобиловала крутыми подъемами и спусками. К тому же тропинка то расширялась, то сужалась настолько, что двоим было не разойтись. Местами росла скудная трава, а кое-где и мелкие цветы, но в целом местность не сильно отличалась от египетской пустыни. Во время этого сорокаминутного похода с носовым платком в руке откуда-то все время доносились удары колокола, похожего на церковный.

— Здесь есть церковь? — спросил я.

— Нет, это буй, — засмеялась Леона, помотав головой.

— Буй?

— Неподалеку от берега в море плавает буй с колоколом. Вокруг него подвешены четыре молотка. Когда на море шторм, буй раскачивается, молотки ударяются об колокол и издают звук.

— Понятно. Значит, чем чаще удары…

— Тем сильнее волнение на море.

Мы вскарабкались на возвышенное место. Бриз резко усилился и приятно обдувал наши вспотевшие тела.

Я, наверное, долго не забуду это впечатление. Перед нашими взорами расстилался бескрайний Мексиканский залив. Его простор сверкал синими блестками. То ли из-за сухости воздуха, то ли из-за сильного сияния солнца это выглядело совсем не так, как приглушенный блеск моря в Японии. Долго смотреть на это сверкание было невозможно.

Остановившись для отдыха и подставляя лицо морскому ветру, я медленно повернул голову вправо. Тут у меня вырвался тихий вскрик.

Вдалеке над морем блистало нечто прекрасное и величественное. Там, на острове, окруженном белой каймой прибоя, стояла прозрачная пирамида. Нижняя ее часть была сделана из камня, подобно первой пирамиде Гизы, которую мы недавно видели. Зато верхняя, стеклянная, сверкала вдали, как драгоценный камень.

— Хрустальная пирамида, — сказал Митараи по-японски. — Она как волшебный шар предсказателя. Перед этой стеклянной пирамидой цивилизация обнажит свою сущность.

Вокруг пирамиды не было никаких признаков присутствия человека, и не приходилось ждать, что нас окружит толпа страждущих гидов, как в Гизе. Я чувствовал, что это красивое сооружение, существующее не для