Я ударил по газам, оборвав его на полуслове. Проезжая через ворота, я бросил на моего спутника неодобрительный взгляд.

— Что? — Хорек-голем ухмыльнулся. — Еще скажи, что тебе не было любопытно. Сейчас столько всего говорят. И ведь этого парня никто не видел живьем уже несколько лет.

— Любопытство — это одно, Пэл…

— Одно? А что еще? Меня только оно и держит. Понимаешь, что я имею в виду?

Увы, я понимал. Все, что мне дал Каолин, это лишь еще один день жизни.

Что можно сделать за это время? Добиться справедливости. Или хоть немного отомстить злодеям, убившим бедного Альберта. Этим можно было бы удовлетвориться. Но никакое удовлетворение не возьмешь с собой дальше, чем до рециклера.

— Ладно, Альберт. Ты видел, какую он скорчил физиономию, когда я запустил в него зубы?

— Черт, да, видел. Ты маленький…

Я покачал головой. Выражение оскорбленного достоинства и изумления было…

Я невольно прыснул со смеху, и в следующую секунду мы оба уже хохотали как сумасшедшие, наш автомобиль проскочил на желтый свет. Четырехбалльное нарушение. И штраф придется заплатить «ВП». Но меня это нисколько не огорчило. Я смеялся, чувствуя силу и энергию обновленном тела. Я смеялся, зная, что проживу еще один день Черт возьми, я уже давно не чувствовал себя таким живым!

— Ну все, — сказал я наконец, стараясь сконцентрироваться.

Мы ехали по Реал-тауну, где могли быть дети. Надо быть повнимательнее.

— Поедем к Ирэн. Посмотрим, что там делается.

То, что там делалось, можно охарактеризовать одним словом: смерть.

У входа в «Салон Радуги» собралась внушительная толпа. Всевозможные пестро раскрашенные дитто — специализированные и модифицированные в домашних условиях для наслаждений или ритуальных поединков, нервно прохаживались и озадаченно переговаривались, получив поворот от ворот их излюбленного клуба, обтянутого предупреждающей лентой. Ее блеск вызывал резь в глазах, посылая сигнал «не подходить» непосредственно к фиброволокнам, пронизывающим глиняные тела големов.

У входа стояла рыжеволосая красотка в черных очках. Когда мы с Пэллоидом подошли ближе, она терпеливо объяснила:

— Повторяю. Извините, но входить нельзя. Клуб переходит под новое управление. А пока ищите другое место для развлечений.

Я пригляделся к рыжей повнимательнее. Роскошные формы придавали ей вид официантки-конфетки, спрятанные под ногтями иголки говорили о том, что девица может выполнить и функции вышибалы, если клиент позволит себе лишнее. Должно быть, это и есть одна из рабочих пчелок улья Ирэн, того самого странного сообщества, описанного в дневнике Серого.

Она вполне соответствовала данной им характеристике, но казалась усталой и несвежей, держась, наверное, на последних запасах энергии.

Некоторые клиенты уходили, надеясь отыскать другое злачное местечко. Лица их были унылы и серьезны. Особенно у тех, кого хозяева снабдили внушительным инструментарием для боев или секс-оргий. Есть немало людей, «подсевших» на секс или насилие, которые не могут жить, не получая ежедневно порцию острых ощущений. Если дитто являются домой без нужного товара, оригиналы могут даже отказаться принять их обратно. Шансы на продолжение, на дальнейшую жизнь зависят у таких големов от того, удалось ли им раздобыть нечто пикантное, острое, мерзкое и гадкое.

И все же клиенты продолжали прибывать, надеясь невесть на что или ругаясь с рыжей. И что, она так и будет стоять, пока не развалится на части? Судя по записи нашего неудачника-Серого, Ирэн относилась к разгрузке големов очень серьезно.

— Попробуем зайти с тыла, — предложил Пэллоид. — Если не ошибаюсь, свою матку-королеву они держат там.

Королева. Конечно, я об этом слышал. Но все равно жутковато. Ульи, королева… Кое-кто утверждает, что в конце концов мы все придем именно к этому, повинуясь неумолимой логике развития диттотехнологии.

Интересные времена.

— О'кей. Давай зайдем с тыла и посмотрим.

После долгой ночи нелегкого перехода через пустыню мы с Риту чувствовали себя усталыми и грязными.

Вы, возможно, предположите, что маскировка вообще довела нас до состояния полного изнеможения и что вид у нас был хуже некуда, но это не так. К счастью, лучшие марки грима отличаются очень высоким качеством и не засоряют поры. Краска не только не препятствует потоотделению, но и способствует испарению, усиливая охлаждающий эффект даже легкого ветерка.

Грязь и соль выходят наружу. В общем, как говорят, эти материалы настолько хороши, что с ними чувствуешь себя свежее и чище, чем с открытой кожей.

Все это хорошо, пока у вас достаточно питьевой воды. За время нашего ночного перехода, начавшегося от места, где остался «вольво», ее отсутствие становилось проблемой дважды. Оба раза, когда контейнер пустел, а вокруг расстилались бескрайние просторы без малейшего намека на цивилизацию, я задавал себе вопрос, а правильное ли мы приняли решение.

И все же, несмотря на кажущееся запустение, сегодняшняя пустыня уже не та, что была во времена наших предков. Когда кончалась вода, обязательно подворачивалось что-то, что не давало впасть в отчаяние. Сначала мы набрели на брошенный домик скваттеров, построенный лет сто назад, стоящий на грубых бетонных плитах и укрытый ржавой металлической крышей. Водопроводные трубы оказались забитыми, но в цистерне скопилось вполне достаточное количество неприятной на вкус, затхлой, но тем не менее пригодной к употреблению дождевой воды. Во втором случае Риту обнаружила лужицу на месте уже несуществующей шахты. Пить эту бурую жидкость мне не хотелось, но современные системы очистки быстро выводят из организма любые токсины. Если, конечно, вовремя добраться до цивилизации.

Так что наш поход оставался пусть и не всегда приятным приключением, не доходящим до той грани, за которой открывается суровая перспектива — жизнь или смерть. Несколько раз мы замечали в отдалении метеостанцию или пункт наблюдения экологов. В крайнем случае всегда можно было обратиться за помощью. Но мы не собирались этого делать по весьма веским причинам. Так что выбор оставался за нами, а посему путешествие получалось сносным.

Нам даже хватало энергии на разговоры. В основном речь шла о последних постановках. Ставший клише классический сюжет не отличается оригинальностью: двойник утверждает, что он «реальный», и обвиняет некоего самозванца в том, что тот украл его нормальную жизнь. Как оказалось, мы оба посмотрели и диттодраму «Красный, как я» о женщине, естественный цвет кожи которой делал ее похожей на голема. Нам всем приходится мириться с тем, что мы большую часть времени являемся «просто собственностью», потому что в итоге все компенсируется, верно? Героиню же никогда не принимали за владельца, реального гражданина. Мне почему-то вспомнился Пэл, прикованный к своему креслу и не имеющий возможности в полной мере познать мир без дитто. В мире не все справедливо.