как поженимся. Не буду врать, я думала, что мне придется объяснить ей что такое секс, но…

— О, она знает. — Глаза Флоры резко расширились, и я просто не смог сдержать смешок, заставивший меня посмотреть на это зрелище. — В прошлом году она прочитала пару страниц книги Ареса по биологии, а затем, конечно же, расспросила о каждой детали, которую она не поняла. Лола умный ребенок.

— Круто. Я даже не знала, что она умеет читать. Ей шесть.

Я пожал плечами.

— Ну, было бы странно, если бы она умела стрелять из пистолета до того, как научилась читать, так что…

— В любом случае, — Флора прочистила горло. — Я не могла сказать ей, что на самом деле мы не поженимся, а это означало, что я ни за что не подарю ей сестру, поэтому я сказала, что она должна спросить тебя.

Мое сердце сжалось, и если бы я не знал ничего лучшего, я бы подумал, что у меня сердечный приступ. Это было больно, чертовски больно.

Я знал, что Флора все еще надеется, что мы в конце концов не поженимся, но, черт возьми, получение подтверждения оказалось хуже, чем я мог себе представить. Я был здесь и думал, что могу умереть, если проведу еще секунду без нее рядом со мной, и единственное, что она нашла полезным, когда дело касалось меня, — это мой член.

Хуже всего было то, что я даже не мог ее винить. Я бы тоже ухватился за ближайшую возможность трахнуть ее.

Флора была моим домом, даже если я не был ее домом. Каждый дюйм моего тела кричал о ней: обнимать ее, целовать ее, любить ее. Моя кожа горела, когда она не прикасалась ко мне, и единственным способом успокоить ожог было ощущение любой части ее тела на своей. Мое сердце болело и билось только ради нее.

И все же она ударяла меня в живот при любой возможности, тянула за швы моих органов, как будто хотела медленно меня убить. Это была пытка, но в каком-то ужасном смысле я это заслужил.

— Что случилось? — спросила Флора, и я заметил, что она сейчас стоит прямо передо мной, обернув тело черным полотенцем.

Когда она вышла из воды? И откуда она взяла это полотенце?

У меня вырвался глубокий выдох.

— Ничего. — Я встал, обернулся и уже был готов уйти, когда чья-то рука потянулась к моей и обхватила мое запястье так сильно, как только могла.

— Я сказала что-то не так?

Наши глаза встретились, и если мои не обманывали меня, в ее глазах действительно было беспокойство. Но этого не могло быть.

— Ничего, — повторил я. — Каждое твое слово было правильным.

— Тогда почему мне кажется, что я сказала все не то, Кай? — Она подошла ко мне ближе, настолько близко, что ее грудь коснулась моего туловища. — Почему ты вдруг ведешь себя так, будто я вырвала твое ледяное сердце прямо из груди?

Потому что именно это она и сделала.

— Пожалуйста, скажи мне, что тебя беспокоит. Общение — это ключ к успеху, Кай. Если ты не скажешь мне, что я сделала не так, я не смогу стать лучше.

Я отдернул от нее руку и отступил назад.

— Это нам больше не нужно, не так ли? Через две недели все закончится и ты вернешься к трудовой жизни без миллиона перерывов. Тебя даже не будет волновать тот факт, что я нахожусь где-то в толпе, наблюдаю за каждым твоим движением и при этом слежу за тем, чтобы ни один присутствующий человек не осмелился к тебе приблизиться. Тебя не будет волновать, что я все равно расстреляю каждого мужчину в «Тартаре» за то, что он смотрит на тебя не так, как следует.

Ее брови сошлись вместе. После секунды колебания она сказала:

— Что ты имеешь в виду?

Это было унизительно, но раз уж я уже намекал на это, то с таким же успехом мог бы выплеснуть и остальное.

— Я говорю, что мысль о том, что ты когда-нибудь выйдешь замуж за кого-то, кроме меня, и родишь ему ребенка, меня убивает, Флора.

ГЛАВА 45

Определим это

«Моё сердце в твоих руках / не теряй его, друг мой» — tattoo — speed by Ren

Флора Адамс

Мой разум бежал марафоны, лишая меня сна. Мысли о недоверии и доверии каждому слову Кая были такими громкими, сражаясь друг с другом в моей голове.

Часть меня была уверена, что он солгал, потому что Кай Оклер был жестоким человеком. Он любил пытки, он любил убивать, и заставлять кого-то поверить, что он любит его, а затем предать его и сказать о своей лжи, и это будет убийством чьих-то чувств. Это то, что он делает. Опять же, он не был тем, кто чувствовал в первую очередь, так почему же он поставил себя в такое, казалось бы, уязвимое положение?

Конечно, он никогда не говорил, что любит меня, но, думаю, его слова значили это. Для людей, похожих на него это казалось правдой.

Я повернулась на кровати, стряхнула одеяло и снова укрылась. Было либо слишком жарко, либо слишком холодно, слишком неудобно или даже слишком комфортно. Никакая поза, в которой я лежала, не могла отключить мой мозг ни на одну секунду.

Несколько дней я делила кровать с Каем, спала у него на руках, но не сегодня. Кай находился через коридор, вероятно, мирно спал, пока я была здесь, активные мысли не давали мне уснуть, я скучала по нему.

Когда прошел еще один бессонный час, я решила, что с меня хватит. Я встала и пробралась в спальню моего жениха, как будто была ребенком. Это грустно, правда.

Как и было предсказано, Кай лежал в своей кровати, не двигаясь ни единым мускулом, и спал так же спокойно, как и всегда.

Медленно я подняла одну сторону его одеяла, ожидая любой реакции Кая. Убедившись, что он крепко спит, я осторожно легла на свободное место рядом с ним. На этот раз это была его половина кровати, поскольку Кай спал на той стороне, которую, как мне казалось, мы объявили моей.

Я немного боялась, что он вышвырнет меня, если проснется и заметит, что я лежу рядом с ним, поэтому изо всех сил старалась не слишком сильно трясти кровать и вообще много двигаться. Я держала руки при себе, не прикасалась к нему, даже если хотела обхватить рукой его тело.

Кай