– Речь идет не об убийстве Ани Дудек, хотя… – он с ужасно самодовольным видом заправляет футболку-поло в болтающиеся (как всегда) на бедрах джинсы, – хотя должен сказать, что и это дело движется вперед полным ходом. Я снова побывал в квартире, все осмотрел. Многое прояснилось. Мы на пороге разгадки, нашли новую важную улику.

– На пороге, говорите? – насмешливо уточняю я. – А первый раз вы что, порог не осматривали?

– Очень остроумно!.. Вернемся к делу. У нас появился претендент на роль вашего сталкера. Его взяли сегодня утром, в районе одиннадцати часов. Ваш сосед сообщил в полицию о подозрительном мужчине, околачивающемся вокруг дома. Один из моих сотрудников прибыл сюда вовремя и задержал предполагаемого правонарушителя. Так что если вы не заняты чем-нибудь сверхважным, может быть, проедетесь со мной и примете участие в вопле? Я на машине.

Я оторопело переспрашиваю:

– Приму участие в вопле?… Вы приглашаете меня орать на сталкера? У вас там что, секта банши?!

– Видеоопознание подозреваемых лиц! ВОПЛ! – чеканит Периваль, сердито выплевывая каждое слово. – Процедура опознания вживую, среди нескольких кандидатов, уже устарела! А мы, между прочим, идем в ногу со временем!

– Ну а я-то откуда знала? – философски пожимаю я плечами.

За стойкой дежурного восседает констебль Морроу – Ханна. Заметив меня, машет рукой, игриво перебирая в воздухе пальчиками, и кричит: «Привет вам!» Интересно, Периваль догадывается о ее вероломстве? О том, что она бегает по закусочным и выбалтывает информацию?

Пока мы шагаем по коридору, я небрежно уточняю:

– А Каролина Флетчер сейчас свободна?

– Каролина Флетчер вам не понадобится, – бурчит Периваль. – Вы же в этом деле жертва, а не подозреваемый! – Он резко останавливается перед дверью в какую-то комнату, заглядывает внутрь через маленькое квадратное окошко. – Но если вы настаиваете…

– Нет-нет, вы правы. Зачем мне Каролина Флетчер?

Он пожимает мне локоть – видимо, хочет подбодрить. Но эффект получается прямо противоположный. Я снова здесь, в участке… И это место мгновенно воскрешает связанный с ним ужас. Опять начинается приступ клаустрофобии, ноги становятся ватными.

Инспектор толкает дверь. Очередная крошечная белая коробка, отличающаяся от предыдущих лишь наличием стола, трех стульев и компьютера. Мы садимся, и Периваль утыкается в монитор. На стене мигает красной лампочкой камера видеонаблюдения – словно глаз загадочной экзотической птицы.

Распахивается дверь, в комнату влетает констебль Морроу, суетливо занимает пустой стул и за спиной инспектора одними губами произносит: «Ой, простите!»

– Опаздываете! – заявляю я.

– Не судите строго! – закатывает она глаза.

А ведь ты, душечка, знатная хитрюга! Хоть и стараешься казаться простушкой…

– Так, хорошо! – Периваль наконец находит в компьютере нужную информацию, но экран слишком затемнен, чтобы можно было что-нибудь разобрать.

Морроу наклоняется через стол, показывает, как добавить яркость, и картинка становится ясной.

– Да, точно. – Несколько напыщенный тон инспектора, видимо, вызван смущением от того, что нам стало известно о его сложных отношениях с современными технологиями. – Сейчас я продемонстрирую вам двенадцать коротких видеороликов. На них анфас и в профиль будут засняты разные люди, но все они подходят под ваше описание сталкера. Пожалуйста, очень внимательно изучите каждую запись. Если кого-нибудь узнаете, сообщите мне или констеблю Морроу. Во время процедуры будет вестись видео-… – он указывает на мигающую красным камеру на стене, – и аудио-… – еще один кивок, на этот раз в сторону столика в углу, – запись, чтобы засвидетельствовать, что ни я, ни констебль Морроу никак не влияли на принятие вами решения.

– Никаких покашливаний или пиханий ногой под столом! – подмигиваю я упомянутому констеблю. – Уяснили?

Периваль запускает программу, и у меня перед глазами начинается мельтешащий хоровод. Короткие волосы, коренастые фигуры, широкие лица. Нескончаемый поток пикселей… Над третьим кадром я задумываюсь. В пятом почти не сомневаюсь. На восьмом теряю веру в собственную память, но вот девятый…

– Это он! – выкрикиваю я. – Он, точно!

– Уверены? На сколько процентов?

– На все сто!

Мои глаза впиваются в экран. Набычившаяся стойка, узкий лоб, вызывающий, агрессивный взгляд. Я вздрагиваю.

– Да, на сто процентов. Этот человек прятался у моего дома. И он же был в красном «Рено».

Периваль выключает компьютер и поднимается.

Ну что, я угадала? – пристаю я к нему. Джекпот или утешительный приз? Он не знает, поскольку это дело не ведет. Иначе его не допустили бы присутствовать при опознании. Он передаст информацию констеблю Эвансу, и со мной кто-нибудь свяжется.

Укол беспокойства.

– Так вы даже не знаете, нашли ли на том DVD отпечатки пальцев?

– Могу выяснить.

– А этот человек? Он арестован или?…

– Его сняли на видео, наверняка предупредили. И отпустили.

– Вот как… Ага. Ясно.

Я отпихиваю стул и догоняю Периваля в дверях:

– Не понимаю! Если это не ваше дело, почему же за мной приехали именно вы? И почему сейчас со мной были вы?

Инспектор почесывает заросшую щеку и ухмыляется:

– Ну как же! Такой шанс провести с вами время… Разве я мог его упустить?

Заискивающий смешок Морроу. Я теряюсь. Неужели всему виной мои шуточки? «Никаких покашливаний или пиханий ногой…» Он решил, что меня можно подкупить жалким подобием флирта? Я что, вела себя как-то… провоцирующе? Или Джек прав? Вдруг фамильярность Периваля – это лишь признак его предвзятости ко мне, которую я чувствую с самого начала расследования?…

От злого раздражения я с трудом разлепляю губы:

– Жаль, не могу ответить вам взаимностью.

В кухне я опять застаю Марту. Клара как-то поделилась со мной своим наблюдением (вынесенным из ее богатого опыта общения за чашечкой кофе с другими преподавателями на переменах): все люди делятся на два типа. Кровопийцы и доноры. Сама Клара, конечно же, донор. Тут сомневаться не приходится. Робин – тоже донор. А вот Марта – кровопийца. Однозначно!

Не заметила ли она сегодня утром у дома кого-нибудь подозрительного? – спрашиваю я. Нет, никого не видела, мотает она головой. Она убирает за собой в посудомойку тарелку из-под хлопьев, ставит в холодильник молоко.

Я смотрю, как Марта движется по кухне, подмечаю ее аккуратные скупые жесты. Она возвращается к столу. Садится. Листает журнал.

Что ж, сегодня обойдемся без прелюдии.

– Я тут недавно затеяла генеральную уборку… – Я тщетно пытаюсь изобразить улыбку. – И вытирала пыль у тебя в комнате…