– Ну что ж, – ответил старцу ратник, – коли судьбинушка мне такая выпала, помереть на чужой стороне за князя своего, значит, так тому и быть. Тут хоть пешим, хоть конным, – все едино.

– Только помни, Иван, не должен ты после полуночи шагу ступить в болота, что за мосточком начинаются. Ступишь, – помрешь раньше смерти.

– Не пугай ты меня, старче. Я разных чудищ видывал на своем веку. И этих не побоюсь.

Слез он с коня своего черногривого, потрепал его по холке, попрощался до сроку и сказал:

– Ну, показывай, чародей, в какую сторону путь держать в этих землях сырых туманных.

Указал ему Ставр дорогу сквозь поля каменные и горы прибрежные к реке, что несла свои воды вдоль побережья, нигде в Море Туманов не впадая. Уходила под землю река та и терялась в траве перед самыми болотами, где жил Василиск коварный. Река та звалась Чернодиной и привести должна витязя прямо к болтам.

Много дней шел Иван, сквозь поля каменные, леса кривоствольные и буераки, держа путь в дали неизведанные и опасные, а солнце словно путь свой остановило. Ни разу ночь не спустилась на земли эти позабытые. Как выступил Иван в дорогу, – изменилось что-то в странах окрестных. Непогода наступила повсюду. Вроде лето было, и стоять бы еще на небе солнцу, но его Иван не видал уже давно за тучами седыми. Что ни день, то сыпет снег на землю, сыпет и сейчас же сразу тает. По слякоти Иван ступает осторожно, по грязи и жиже. Меж камней высоких пробирается витязь, озирая словно мертвых истуканов, и земли дыханье смрадное чует, хоть и нет в округе ни души. Вспоминает Громобой преданья, что еще от матери слышал мальцом, будто в местах за Снежными Горами обитали когда-то сотни великанов, причинявших многие злодеянья жителям земель этих. Но однажды, раздраженный шумом игрищ изуверов, сотрясавших топотом всю землю, Илия-пророк их уничтожил, обративши в каменные стены, огненной стрелой ударив с неба. И теперь на эти камни глядя, мыслил Громобой о великанах и, казалось, что еще придется повстречать их на своем пути.

Миновав поля каменьев и поднявшись на высокий холм, увидал Иван внизу берег реки, заросший соснами и елями, да травою в человечий рост. Ветер студеный гулял над просторами реки. Видно, то была река Чернодина, что должна принести его к болотам топким. Окинул взглядом Иван ее берега каменистые и смекнул, что об них все ноги истоптать можно в пути неблизком. Вынул меч свой искусный, проговорил слово божие, и повалил сосну высокую, а затем еще три. Смастерил из них себе он плот обширный крепкий. И шест, чтобы править. Связал плот веревками из коры мокрой ивовой, что разыскал на брегу лесистом, и на воду спустил не мешкая. Лишь ступил на плот Громобой, как подхватили его волны, и стремглав понесли неведомо куда. Богатырь того не испугался, сотворивши краткую молитву, взялся за длинный шест и стал путь свой по реке направлять. Шум и грохот только слышался отовсюду.

Так минул еще день, как показалось Ивану, ибо счет дням с той поры как оказался он в Горах Снежных давно уж утерян был. Видит витязь, – над водою кружат птахи серые и рыбу достают из нее. Изловил он двух и пригляделся. То были водяные воробьи. По поверью русичей древних, если сало или кровь его на тело мазать, то не будет страшен лютый холод. Ни снег, ни град, – все будет ни почем. И, подумав, засунул птиц за пазуху воин, в здешних местах все могло сгодиться.

А река несла его на быстрой воде все дальше. Скоро увидал он излучину, а над нею утес нависший. Пригляделся и вдруг заметил, что на утесе воины стоят. Сосчитал Иван, – их до десятка было. Все облачены в черные шкуры, со щитами из кожи али дерева, и мечами короткими. Трое воинов неизвестных держали наготове луки размеров немереных. Не успел Иван опомнится, как уж две стрелы уже у ног вонзились, глубоко войдя в стволы древесные. Понял он сразу, сколь ему тут рады. Громобой был не из робкого десятка, но лука доброго с собой не имел, а то в ответ послал бы им угощенье каленое, пригвоздив стрелой к сосне того бойца, что пуще всех грозился с утеса. Девять стрел еще враги пустили, но, поднялся ветер вдруг великий, и реки теченье убыстрилось. Миновали стрелы те молодца, а скоро позади уже утес остался. Лишь в вдогон неслись поганых воинов крики. Но они еще не отступились, это Иван скоро уразумел. За повтором реки бурлящей открылась вдруг их стоянка с кострами горящими, и от берега крутого отвалила ладья черная, полная бойцов свирепых. На носу – резной рогатый идол, коему собаки поклонялись.

Понял тут Иван, что будет жарко. Изготовил меч искусный свой для встречи, а плот на середину реки стал править. Лодья воинов, в шкуры черные одетых, быстро приближалась, а ворогов там было почитай две дюжины, все в рогатых шлемах, с топорами и ножами длинными, что принял Иван за мечи в начале. Только, видать, не мечи то были, ибо на Руси таких коротких не куют.

Догнала лодья с ворогами плот иванов скоро и рядом была с ним. Сразу трое спрыгнули на плот с борта невысокого. Но Громобой только раз махнул мечом своим и сверзнулись они в пучину замертво. И еще Иван троих наметил прямо в грудь. Упали те на плот и кровью своею залили мокрые бревна. На затем уж места не осталось меж плотом и лодьей врагов, жаждавших, видно, его живьем зажарить. Затрещал плот, заходил ходуном. Еще малость и утянет его под лодью, разломает. Вскинул тут меч Иван над головой и, слово молвив, снес ударом роги идола, что торчали на носу лодьи. И не дожидаясь, покуда вороги потопят плот его, прыгнул сам в лодью и начал битву. Он косил направо и налево, головы снося и руки вовсе. Не прошло и мгновения малого, а уж дюжина воинов в черных шкурах, валялась мертвой на дне лодьи, рассеченная на куски кровавые. Вдруг просвистел над головой Ивана топор боевой, едва избежать смерти смог русич. Подскочили к нему сразу тут два ворога с ножами кривыми, да только смех они у Громобоя богатырский вызвали. Рассек он по ниже пояса обоих одним ударом меча искусного. Вдруг, изловчившись, мощный чернобородый воин в грудь его ударил топором острейшим. Но, на сей раз, зерцало спасло жизнь Громобою. Раскрошился об него топор вражеский, – не зря доспехи мастеров белозерских на всю Русь славились. Тут Иван уж вовсе разъярился, и, поднявши меч над головою, пополам разрубил ворога бородатого. Следующим взмахом меча богатырского смерти предал Иван еще пятерых воителей. Всю ладью он мертвыми усеял. Увидав такую силу, остальные вороги в воду сиганули, ужасом объятые навек. А Иван, мечом ударив в днище, проломил дыру в нем и снова на плот свой вернулся.

Затем поворот Чернодины опять случился. Расширились ее берега за ним, течение замедлилось. Не надолго, правда. Словно озеро проточное образовалось там, видать, глубины немалой. Как попал плот иванов в озерцо это, закружило его, забросало. Хоть и волн нет почти пеннобурливых, а крутится плот, словно белка за своим хвостом. Играет царь морской с ним в водоворотах своих. Глядит Иван, а вокруг плота стали рыбы огроменные сбираться. Ходят под ним в глубине, плавниками спинными красными, с шипам в человечий рост, воду режут. Вдруг одна метнулась к плоту иванову и враз треть плота отхватила. Пасть у нее, как Громобой углядеть успел, что у волка, а то и позубастей будет. Захотелось Ивану поскорей то озеро миновать, да плот как назло, едва плывет. А тут вторая рыбина еще кусок бревна откусила с хрустом, от которого у Ивана мурашки по коже пошли.